Тайна генерала Болдырева - [2]

В 1903 году, в возрасте 28 лет, В.Г. Болдырев заканчивает академию Генерального штаба по первому разряду, участвует в войне с Японией, где был ранен и награжден за храбрость. С 1911 года он преподает в стенах своей Академии. Ему тогда было всего 36 лет. В.Г. Болдырев становится профессором, получает учёную степень. «За ним уже почётный список ученых трудов».

В июле 1914 года он начальник штаба 2-й гвардейской пехотной дивизии. Награждён Георгиевским оружием за бои под Ивангородом, за оборону Осовца — орденом Св. Георгия 4-й степени, после разгрома австрийского корпуса под Красниками — чином генерал-майора. Болдырев был генералом для поручений при командующем 4-й армией, а затем, с августа 1916 года, генерал-квартир мейстером штаба Северного фронта. Ю.П. Власов в уже упомянутой книге утверждает, что «судьбе было угодно, чтобы отречение Николая Второго произошло на глазах Болдырева». И что акт, точнее две телеграммы бывшего Императора, какое-то время хранились у него, переданные Командующим фронтом генерал-адъютантом Н.В. Рузским, настойчиво уговаривавшим Царя отречься.

Летом 1917 года генерал Болдырев командует 43-м армейским корпусом 12 армии Северного фронта. 19 августа он участвует в боях под Ригой, закончившимися потерей этого города в ночь на 21-е число. Потери Русских войск составили 25.000 человек, из которых ок. 15.000 пленными и пропавшими без вести, как правило дезертирами. Германской армии достались богатые трофеи: «273 орудия, 256 пулеметов, 185 бомбомётов, 48 минометов» и многое другое. Крах армии стал очевидным.

Но здесь следует отметить: на многих воинских чинов (в основном офицеров и генералов) еще задолго до войны нашло какое-то не то затмение, не то повальное сумасшествие. Навязчивой идеей стала непременная война с Германией. Со времен разухабистого героя Шипка и «Белого генерала» М.Д. Кобелева-Скобелева, со свирепым упорством везде вопившего что «главный враг России — немец» и что неизбежно столкновение «славян и тевтонов» и победа первых над последними. Сей не лишённый военных оперативно-тактических способностей и определённой личной храбрости честолюбец, но, с другой стороны, — мот, развратник и любитель выпить, выпускник католического французского учебного заведения, строил свои выводы из событий собственного детства; что, мол были у него два гувернёра, один _ отвратительный немец, а другой — замечательный француз. Наверняка немец просто пытался несколько приструнить буйную ретивость юного Миши, в отличие от «развесёлого» француза. «Белый генерал» делал многочисленные антинемецкие заявления[1] в России и Франции, вынуждая отписываться за свои фокусы Русское Министерство Иностранных Дел в Берлин, что «это только частное мнение генерала Скобелева». Будучи вызван «на ковер» к Александру III, «Герой Шипки» жалобно пискнул при входе «приношу повинную голову, русское сердце заговорило». Вышел он оттуда сияющим: мало того, что простили, да еще потом передали через сестру _ придворную даму, что рады его видеть в любое время, А ведь в разговоре с Александром III речь шла не только о германофобских выходках генерал-адьютанта и провоцировании войны в Европе. Миша сам восхотел быть Императором Всероссийским! В достижении своей цели не брезговал ничем: он готов был даже на союз с революционерами! Пытался встретиться в Париже с Лавровым, но тот не пожелал его видеть, мотивируя это тем, что, мол де, ему не о чем говорить «с царским генерал-адьютантом». Но… царь Скобелева простил. После «весьма почётной» смерти в публичном доме в постели проститутки Ванды, поползли слухи об «отравлении» «Белого генерала». Обвиняли Германию, конечно. А еще… Александра III[2]. Генерал Н.А. Епанчин благородно возмущался по поводу статьи в одной из немецких газет, в которой говорилось, что «мы не можем скорбеть по поводу смерти генерала Скобелева». Ну, представим себе, что к Вам в дверь постоянно звонит людоед и говорит, что собирается Вас сожрать. И вдруг, Вы узнаете, что он умер, Станете Вы об этом скорбеть? Где же логика у генерала-педагога Епанчина? Также интересны выводы «Белого генерала» о том, что «всю Россию заполонили немцы и вредят славянам». Если перечислить, сколько сделали пользы России ее подданные (да и «завербовавшиеся») немцы, скобелевский бред будет полностью опровергнут. Амбиции и поведение Кобелева-Скобелева[3] также позволяют выдвинуть гипотезу о его кровном (незаконном, естественно) родстве с царствовавшей Фамилией. Ну и в завершение последний мазок кистью: ненавидя Германию и немцев, генерал-адъютант Скобелев во время Войны 1877-78 гг с турками проявлял слюнявый гуманизм по отношению к последним, а с пленным Осман-пашой «подружился и приставил к нему почётный караул». Башибузук — переднеазиат для «Белого» генерала был во сто крат милее европейца-немца!

Скобелевская истерика была подхвачена и развита его последователями. Ретивые головы додумались до следующего: вот, завоюем и ограбим Германиию, поделимся с «благородной Францией», раздадим дома награбленное, и не будет у нас никакой революции. Курс Александра III на союз с Францией (при этом совершенно «не страдали» монархические принципы) уже был гибельным для Российской Империи. Займы у еврейско-французских банкиров и заключенный впоследствии неравноправный военный союз, который поставил Русскую армию в зависимость от французской Главной квартиры. Фанфаронисто проиграв (!!!) войну с Германией, французы жаждали реванша, новой войны и… крови русских солдат. Будучи на словах охранителями всего русского, правители России превращались в еврейских должников и подчиненных (без рассуждений!) французских генералов-масонов, вроде будущего генералиссимуса Жоффра. Уже упомянутый граф Игнатьев писал, что в армии Французской Республики генерал, не состоящий в масонской ложе, не мог рассчитывать на удачную карьеру. Взвинтили же антигерманскую истерию: пресловутый известный психиатр Бехтерев (в будущем работавший над созданием массы коммунистических зомби), генерал-адъютант Брусилов, генерал Лечицкий и Великий князь Николай Николаевич. Последний, как пишет в своих наивных, но во многом правдивых мемуарах князь Гавриил Константинович Романов, после начала войны устроил ритуальное сожжение своего германского шефского мундира, а затем закатил воинственную истерику, размахивал шашкой и «страшно кричал». Еще до войны, Великий князь Николай Николаевич, будучи практически немцем по крови и себя таковым не считая, воинственно мечтал «накласть» Германии. В 1918 году в Крым, где он находился при большевиках, вступили части Германской армии. Представители немецкого командования нанесли ему визит вежливости, предложили охрану. Но неудачливый экс-Верховный Главнокомандующий и Наместник Кавказа гордо-де отказался. И тогда «ужасные немцы»… позволили ему сформировать охрану из русских офицеров. Еще один штрих: в 1915 роду для скорейшего достижения победы Николай Николаевич «выдал» секретный приказ о замене различного рода арестов поркой, надеясь по выражению С. Кремлёва в книге «Россия и Германия. Стравить!» вбивать мысли о победе через солдатские задницы. Этим поспешили воспользоваться все тот же Брусилов и брат писательницы «Тэффи» генерал Н.А. Лохвицкий, опозорившийся перед своими союзниками — французами. Впоследствии в эмиграции во Франции (а где же еще!) Великий князь Николай Николаевич вроде бы уже ничего германофобского не делал. Генерал-адъютант А.А. Брусилов, воинствующий славянофил и ненавистник всего немецкого, делавший разнообразные заявления вышеупомянутого характера, став впоследствии большевистским «военным специалистом», признал, что «с Германией нам нечего было делить». Психиатр-эксперементатор В.М. Бехтерев вопил во всяких «славянофильских» изданиях о немцах как об извергах и вовсю вёл работу по оболваниванию людей с помощью студентов (типа пресловутой Ларисы Рейснер) своего «Психоневрологического института». Германофобия сочеталась у него с революционной пропагандой. После неоднократных визитов его учеников на Балтийский флот там явно произошло нечто в феврале-марте 1917 года, а именно — бессмысленные садистские зверства матросов. Позже он, как уже упоминалось, вовсю трудился над созданием зомбированных масс коммунистов-фанатиков, готовых выполнить любой приказ. Но «передовой психиатр» осёкся на И.В. Джугашвили-Сталине, поставив последнему преувеличенный (но повлёкший роковые для Бехтерева последствия) диагноз. Генерал П.А. Лечицкий во время Первой Мировой войны имел беседу (находясь в явном подпитии) с писателем А.И. Куприным, ордынские внешние черты которого привели его в полное восхищение. Генерал Лечицкий считал, что для русского народа и армии больше всего подходит… ислам. Тогда бы «мы навели ужас на всю Германию». В довершение следует добавить, что все они, кроме Великого князя Николая Николаевича, старательно вылизывали большевистские задницы.