Тайна двух сфинксов - [17]

Нина вздохнула, наугад раскрыла популярный журнал, который держала в руках, и улыбнулась: журнал, как по заказу, раскрылся на статье Андрея Ковалева о проблемах анабиоза. Нина стала читать прямо с той страницы, на которой журнал раскрылся:

«Шли годы, десятилетия складывались в столетия и тысячелетия, а естествоиспытатели по-прежнему все свои усилия посвящали выяснению состава, строения, развития и происхождения животных и растений. И мало кто осмеливался посягнуть на тайну самого загадочного сфинкса на свете — на исследование основ жизни и причин смерти. И по сей день в этом направлении сделаны лишь первые шаги.

Поэтому нам представляется очень важным изучение анабиоза — состояния промежуточного между жизнью и смертью. И пусть в наши дни к анабиозу в естественных условиях способны только немногие животные, все равно мы видим в нем наиболее полное проявление общих свойств, присущих любым формам живой материи. Разве не об этом свидетельствует такой парадоксальный на первый взгляд факт, что холод, считавшийся извечным врагом медиков, стал теперь их надежным другом?

Чем ниже температура тела, тем медленнее протекают химические реакции в нервных клетках, а следовательно и обмен веществ во всем организме. Потребление кислорода клетками при этом резко сокращается. А это значит, что при пониженной температуре тела животное может выдержать сравнительно длительное кислородное голодание.

Кто не знает, что тело тяжело раненного человека быстро холодеет? С этим явлением всячески боролись, так как считали его грозным признаком приближающейся агонии. И никто не подозревал, что это защитная реакция организма, приспосабливающегося к кислородному голоданию, вызванному большой потерей крови.

Сердце у животных при нормальной температуре можно остановить только на четыре-шесть минут. При более длительной остановке кровообращения в мозгу в результате кислородного голодания возникают необратимые изменения, ведущие к смерти. У человека сердце может быть остановлено всего на полторы минуты. А американские физиологи доказали, что при охлаждении животных до двадцати — двадцати пяти градусов сердце можно выключить уже на двадцать пять минут. Советские ученые пошли еще дальше. Они увеличили этот срок до тридцати пяти — сорока минут.

Клиническая смерть — наиболее тяжелая форма кислородного голодания. Срок клинической смерти при средних сроках умирания и при нормальной температуре не превышает пяти-шести минут. И вот советскому ученому В. А. Неговскому удалось оживить собак, охлажденных до двадцати двух — двадцати шести градусов, после клинической смерти, длившейся сорок минут. Эти опыты имеют очень большое значение.

Искусственное охлаждение тела, или искусственная гипотермия, ныне уже входит в практику медицины и позволяет делать на сердце, мозгу и других внутренних органах такие сложные операции, о каких хирурги ранее не могли даже мечтать. Чтобы вызвать искусственную гипотермию у человека, стараются прежде всего затормозить нервную систему, регулирующую температуру в организме.

Одновременно тело охлаждают извне в ледяной ванне. Для торможения нервной системы используют разные виды наркотиков или глубокий наркоз, вводят в организм препараты, расслабляющие мышцы и замедляющие обмен веществ.

Искусственная гипотермия — это глубокий морозный сон, похожий на зимнюю спячку животных. Подобное состояние еще далеко от полной остановки жизнедеятельности, которую мы называем анабиозом. Но разве не естественно предположить, что организм, способный длительное время находиться в состоянии гипотермии, способен и к полному анабиозу? Исследование этого вопроса представляет огромный интерес и может привести к совершенно неожиданным выводам. Мы уже имеем…»

Звонок у входа прервал чтение. Нина пошла открывать дверь и подумала, что так резко и требовательно, словно к себе домой, имеет обыкновение звонить только Виктор Петрович. И действительно, это был он. Но в каком виде! Нина даже опешила от неожиданности.

Виктор Петрович, обычно мало внимания уделявший своей внешности, стоял перед ней в безукоризненном вечернем костюме, вылощенный, чисто выбритый, пахнущий хорошими духами. Он поздоровался, взмахнув церемонно шляпой, молча, с официальным и даже мрачным выражением на лице прошел в комнату Нины и, не ожидая приглашения, сел в кресло. Только теперь Нина пришла в себя от неожиданности.

— Виктор Петрович! Что с вами? Этот официальный вид! Уж не жених ли вы?

— К сожалению, не жених! И даже не приглашен на свадьбу. Речь идет, Ниночка, скорее о похоронах.

— Чьих похоронах? — Нина вздрогнула, в ее голосе прозвучал испуг.

— Похоронах зазнавшегося археолога Виктора Петровича Замятина.

— Да расскажите же, наконец, что произошло?

— Да ничего особенного, если смотреть на дело со стороны. Был человек, который считал себя ученым и даже иногда бахвалился мелкими открытиями, которые мог бы сделать студент третьего курса. Потом на пути человека встала настоящая научная загадка, и он убедился в собственном невежестве.

Виктор Петрович вздохнул и с прежним мрачным выражением на лице стал рассматривать носки своих модных остроносых башмаков.