Тайна двойного убийства - [7]

Я невольно вздохнула, снова раскрыла дело. Перечитала допрос Сватко, записанный теперь уже моей рукой, утвердилась в первоначальном мнении: Сватко кого-то скрывает. Кажется, того, кто надоумил ее прийти к Гулину. Зачем? Чем она навредит тому человеку? Впрочем, если он имеет отношение к делу, она раскроет его, когда назовет. Эпизод со Сватко ясен, как день: взятка передана и разоблачена, причем в присутствии совершенно посторонних людей. Если Любарской нужно было верить на слово, то здесь — уйма свидетелей, изъятые деньги…

А не Любарская ли направила ее к злополучному главному инженеру? Ей он помог за взятку, она и отправила знакомую по своей дорожке. А та возмутилась, раскрыла взяточника. И Любарской пришлось признаться! А наверное, не хотелось. "Вот как было на самом деле”, — обрадовалась я догадке, объясняющей мои сомнения. Как же следствие упустило этот момент — не проверили связь между потерпевшими? И я почти попалась на эту удочку Сватко! Но у меня есть время, и завтра предстоит допрос Любарской. Уже по краткому телефонному разговору я чувствовала, что с ней будет работать легче.

А пока — материалы дела. Я принялась скрупулезно, фразу за фразой, сравнивать заявления потерпевших. Нет ли тут чего интересного?

Предчувствие меня не обмануло. Вот: "Добровольно сообщая об изложенном, прошу в соответствии с требованиями закона освободить меня от уголовной ответственности”. Этой фразой — дословно — заканчивались оба заявления! И еще насторожил меня стиль фразы — совсем не характерные слова для лексикона инженера, да и аптекарши тоже.

На мой взгляд, так юрист может написать — только юрист. Ишь, "в соответствии с требованиями закона”! — привычный, часто встречающийся штамп в наших документах. Откуда он появился в заявлениях?

Со вздохом я сделала еще одну пометку в плане — это уже себе.

Волна мне так и не позвонил, я сердилась на него — что за совместная работа без взаимной информации — даже в течение дня. Нас ведь всего двое, а времени — в обрез.

Пора было заканчивать работу, все давно разошлись, и я поехала домой. Дело лежало в сейфе, но мысли о нем не оставляли меня и в дороге, пока я медленно ехала в успевшем уже опустеть троллейбусе, и дома, когда готовила свой легкий ужин — так и не могу я привыкнуть готовить по-настоящему для себя одной. И к одиночеству тоже не могу привыкнуть. Все кажется — вот возвратится он — мой Саша, Сашуня, Алексашка, веселый, голубоглазый, и я разглажу ранние складочки у его милых губ и скажу ему, как мне без него плохо, как скучаю и думаю о нем. Но мой Саша ко мне никогда не придет. Коротким было мое женское счастье.

И лучше об этом не надо. Больно.

А Волна нашелся. Позвонил, когда я уже устала злиться на него. Коротко, по-деловому доложил, что новости есть и обсудим их завтра при встрече. Я пожаловалась ему на неявку Любарской, он строго заметил:

— Зря не настояла.

А выслушав мои подозрения, глубокомысленно изрек:

— Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела.

Я пожелала ему спокойной ночи, в ответ он засмеялся:

— Отдыхом еще и не пахнет. Я не из дома звоню. Привет, — в трубке раздались короткие гудки.

ГЛАВА 4

С Антоном вместе в кабинет вошел и чопорно поздоровался высокий сухой старик в очках, седой, сутулый и длиннорукий.

— Радомский Здано Янович, — представил его капитан, — бухгалтер-ревизор, мой помощник и друг.

Старик чинно склонил голову, и я, желая отдать дань такой вежливости, вышла из-за стола, приветливо улыбнулась.

Новость для меня первая: зачем понадобился бухгалтер по делу о получении взятки? Интересно, куда это задумал меня втравить опер БХСС? Выходит, вместо того, чтобы заниматься нашим делом согласно плану, он расколупывал какие-то свои милицейские дела? Помощничек, ничего не скажешь!

Капитан Волна словно читал мои мысли.

— Поспешай медленно, — выдал он мне первую утреннюю порцию своих пословиц.

— Дела наши, Наталья Борисовна, на сегодняшний день таковы, что без глубокой проверки "Радуги” не обойтись. Два дня я провел там — и недаром. Что я узнал? Первое, — капитан загнул палец на огромной ладони, — есть у них план реализации услуг населению. Выполнен план отлично. Но это — липа. Второе — явно химичат с дефицитом: и поступление, и расход крайне запутаны, как, впрочем, и весь учет. Третье — заказы-наряды на ремонт машин нуждаются в проверке. Это бланки строгой отчетности, а обращались с ними, словно с листками от прошлогоднего календаря.

Антон продолжал говорить и загибать пальцы, а я думала, что капитан, конечно, порядок на СТОА наведет, но гулинское-то дело, как быть с ним? Что оно выиграет?

Волна, наконец, заметил мое неудовольствие, улыбнулся смущенно:

— Мы ведь вместе решили причину взяточничества на "Радуге” вскрыть?

Я кивнула.

— Этим и занимаюсь, — сказал Антон, — и о Гулине помню постоянно. Кстати, давай-ка его цифирь, сейчас Здано Янович ее посмотрит.

Красную книжечку Радомский положил на чистый лист бумаги и осторожно раскрыл.

— Непонятно, — начала было я, но старик строго посмотрел поверх очков:

— Что тут непонятного, сударыня? Гляньте.

Мы с Антоном склонились над книжицей.

— Вот, — продолжал Радомский, — эта шестизначная цифра — не что иное, как номер заказа-наряда. Они все шестизначные. Так?