Тайна Цебельдинской долины - [32]

Важно отметить и факты, свидетельствующие о неравномерности темпов внутреннего распада родовой организации в различных пунктах исторической Цебельды. Если это явление наиболее ярко прослеживается на [101] Шапкинском могильнике и несколько смазано у Цибилиума, то на других погребениях семейная дифференциация проявляется пока с трудом. Конечно, уровень изученности последних много ниже, но уже и теперь трудно объяснить сплошное скопление погребений на площади до 1 кв. км в урочище Алушта. Таким образом, процесс разложения родовой организации проходил более ускоренными темпами в населенных пунктах, непосредственно тяготевших к торговому пути и ближайших к побережью.

Если черты имущественной дифференциации почти не проявляются внутри отдельных родов, то между ними существовала хорошо прослеживаемая разница как в приобретении предметов роскоши, так и в хозяйственной специализации. Так, стеклянная, краснолаковая и местная амфорная посуда фиксируются пока почти исключительно на Шапкинском могильнике. Здесь же в основном обнаружены наборы женских туалетных принадлежностей. Вся известная монета на территории внутренней Цебельды сосредоточена в погребениях Шапкинского и Цибилиумского могильников. В то же время, если для всех остальных погребений исторической Цебельды был характерен обычай класть в могилы женщин мотыги, пряслица и даже зернотерки, то ни в одном захоронении Шапкинского могильника таких изделий не найдено. Здесь преобладали предметы импорта и роскоши и отсутствовали орудия труда. Следовательно, в Шапке существовали какие-то особые условия, исключившие необходимость обработки земли и получения сырья для нужд домашнего хозяйства. В то же время женщины Шапки в большей степени уделяли внимание своей внешности, чем жительницы многих других поселений исторической Цебельды. Это явление не может объясняться иначе, как определенной хозяйственной специализацией различных родов, причем население большинства периферийных поселений было занято непосредственным производством средств к существованию, в то время как отдельные роды были исключены из этой системы, потребляя, по всей видимости, ее излишки. Местоположение Шапки у начала горного отрезка Клухорского перевального пункта позволяет предполагать, что с самого начала ее население заняло ведущее место в торговле между побережьем и горами. Не исключено, что экономическое [102] положение последних определялось также охраной купеческих караванов, уходивших за перевалы. В качестве компенсации значительная часть товаров могла оседать здесь и через посредство уже местных торговцев распространяться среди остального населения древней Цебельды.

Об отдельных штрихах местной социальной жизни можно судить и по уже неоднократно цитировавшимся трудам византийских авторов Прокопия Кесарийского и Агафия Миринейского. Прокопий, например, сообщает, что в Цибилиуме имелся «начальник крепости» [3, 403], по-видимому представитель местной родоплеменной верхушки. Агафий, описывая события в Апсилии и соседней с ней Мисиминии, отмечает, что апсилы и мисимияне были близкими «по образу жизни» [2, 119]. Во всем последующем, весьма обстоятельном описании Агафия нет никаких данных о существовании единоначалия у мисимиян. В то же время сам характер их поведения позволяет предполагать существование здесь какой-то коллективной власти (народного собрания или совета старейшин).

Обращает на себя внимание воинственный облик всего мужского населения древней Цебельды. Здесь неукоснительно соблюдался уже упомянутый выше принцип «каждый боеспособный мужчина — воин»; из столетия и столетие в очень высоком темпе развивается боевое оружие, меняется его ассортимент. «В потусторонний мир» мужчина уходил в полном боевом облачении, часто с конем; вплоть до VII в. мужчины различных семей внутри рода обладают примерно одинаковым снаряжением. Все это позволяет определить социально-политический строй древних цебельдинцев как «военно-демократический». Характеризуя такого типа строй, Ф. Энгельс писал: «Военачальник, совет, народное собрание образуют органы родового общества, развивающегося в военную демократию. Военную потому, что война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни» [1, 164].

Таким образом, имеющиеся данные могут говорить лишь о том, что на всем протяжении существования цебельдинской культуры ее носители были объединены в крупных населенных пунктах по родовому признаку. Вместе с тем здесь достаточно четко прослежены черты [103] разложения основ родового строя, о чем в первую очередь говорит выделение семейных кладбищ. Во всяком случае, в нашем распоряжении пока нет никаких данных, свидетельствующих, что уже с IV—V вв. в Цебельдо существовали какие-то «господствующие классы» [9,1 229], которые могут быть связаны с ранней стадией феодализма [7, 8]. Мы наблюдаем лишь характерные черты строя «военной демократии».

Родовой строй древних цебельдинцев представляется несколько усложненным, деформированным, в основе чего следует видеть результат воздействия античного мира, органической, хотя и периферийной частью которого была Цебельда на протяжении многих веков.