Тайна Афонской пустыни. Дневник пустынножителя - [7]

Ко мне прилетела соседка — пчёлка из улейков, стоящих на маленькой площадке ниже моей террасы. Кружила, кружила вокруг чашки с ароматным греческим кофе, да так и улетела ни с чем. Не знал, как её угостить. А ещё бабочка лимонница пропорхала рядом (здесь у них, в отличие от «русских», половина крыла лимонная, а вторая половина — оранжево-апельсинная. Очень красиво). И это накануне декабря. Непривычно мне.

Как прекрасны горы, море и небо творения Твоего, Господи! Если земное творение так великолепно, то как помыслить о величии Небесном? Только великая благодарность на сердце и чувство недостоинства перед всепокрывающей милостью Твоей, Боже наш.

Хочется молиться. И молюсь.

29 ноября

09:43

Сегодня шторм. А когда он кончится, батюшка отец Рафаил уедет в тёплые края на месяц или больше. Грустно. Но это необходимо для его здоровья. Холодный морской климат здесь зимой ему опасен. Утешает, что можно будет с ним общаться по телефону.

Только что говорил с ним. С батюшкой пообщаться, как воздуха напиться.

Умоляю Господа, умоляю, чтобы отец Рафаил подольше побыл с нами, ради таких немощных, нерадивых, глупых и самодовольных, как я. Не ценил я в своё время возможности быть подле него, а вот теперь быть непосредственно рядом не даёт Господь по моим грехам. Мне лекарство — пустыня. А современного начинающего пустынника сам факт бытия на земле таких людей, как наш старец, — носителей живого предания пустыни — вдохновляет и окрыляет.

В разговоре батюшка попросил исполнять всё, что он мне наказал. Ещё, отвечая на мои вопросы, пояснил, что помыслы мутятся — это от беса, гнать их. А когда блудные помыслы или сны, или разжение ночью, делать двадцать поклонов и просить Господа, чтобы Он оградил. Сказал ходить на общее послушание к нашей пустынной братии. А чтобы ночью я просыпался на молитву, сказал, что когда вернётся на Афон, я ему буду звонить и будить ночью (для того, чтобы я сам просыпался, он-то встаёт, не нуждаясь в том, чтобы его будили, я это знаю). Наверное, ему и другие чада звонят, и он спокоен, что все проснулись и бдят.

Я сказал, что вдохновлён монашеством и Афоном, пишу стихи и дневник, попросил благословения. Отец Рафаил благословил и добавил: «Пиши, аввочка. И почаще самоукоряйся, смиряй себя».

В конце разговора я попросил духовно наставить меня. Старец сказал: «Сейчас главное побольше читай Иисусову молитву с покаянием». Казалось бы, простое наставление, но какая в нём кротость и сила. Это потому, что сила в самом наставнике. Как смиренно и с какой любовью батюшка наставляет. На душе, как в берёзовой роще весной. Слёзы на глазах...

+ + +

Напишу здесь о разговорах с митрополитом Иларионом, первоиерархом Русской Зарубежной Церкви. Ему два раза звонил перед выездом на Афон (отцу Рафаилу тоже звонил тогда дважды). Митрополит Иларион, как и батюшка, благословил ехать. Два раза звонил владыке уже с Афона. Он рад, что я на Святой Горе, благословляет здесь пребывать, говорит своим добрым голосом: «Это очень хорошо, отец Всеволод».

Митрополит Иларион спрашивал, где я на Афоне. Я рассказывал. Он помнит житие старца Илариона Грузина, которое впервые было издано в Джорданвилле, и потому владыке понравилось, что я обретаюсь недалеко от пещеры этого подвижника.

Митрополит поинтересовался, какое моё впечатление от монашеской жизни на Афоне. Я сказал (просто выпалил радостно) про второе дыхание монашеской жизни. Он утвердительно сказал, что Господь привёл меня на Афон, а я подхватил его мысль и подтвердил, что сам бы я, к сожалению, не приехал.

После владыкиных благословений и добрых пожеланий, да и просто человеческого сочувствия, очень светло на сердце. Дай Бог ему всего доброго и спасения души.

19:28

Часть братии Ипатьевской келлии вернулась. Я временно живу у них, в келье отсутствующего отца Давида, так как в моей каливе печка разобрана (завтра, Бог даст, соберём). Зато в гостях я жарко натопил. Красноватый огонь уютно просвечивает через стекло печной дверцы. Стол тут завален книгами отца Давида и моими, поэтому пишу, используя вместо стола, кровать. Она жёсткая и весьма высокая. Пишу, почти как в XIX веке писали, стоя у конторки.

Итак, клонится на запад 29-е ноября 2010 года. Сегодня ровно месяц, как я, по милости Божией, на Афоне. Вчера написал об этом стихотворение «Первый месяц вечности».

Что сказать?

Хочется в благоговении молчать. Даже дышать громко страшно, дабы не спугнуть тихую светлопокаянную радость пустыни. После всего, открывшегося здесь, после этого откровения афонской пустыни, а по сути, Богооткровения, хочется, чтобы так было всегда. Понимаю, что на земле всегда так быть не может. Благодарю Бога за то, что это было и есть. Надеюсь, навсегда запечатлею откровение пустыни в памяти и жизни сердца. Можно теперь этим жить. Пусть будет всё по воле Божией.

+ + +

А тем временем жизнь в пустыне идёт своим чередом.

Сегодня мы с отцом Памвой (главным образом он, а я лишь на подхвате) утеплили потолок и дверь моей каливы, прибили самодельные полки. Уже представляю, как на центральную полку поставлю икону Царицы Небесной «Сладкое лобзание».

Дело движется. Если Бог благословит, а дождь и другие обстоятельства не помешают, завтра-послезавтра закончим ремонт.