Тайна Афонской пустыни. Дневник пустынножителя - [59]

В тех местах лес густой и жестокий, всё увито вьюном-проволочником. Через каждый шаг нужно распутываться, иначе изорвёшь одежду, да и не двинешься с места. Наши катунакские рощи, по сравнению с теми зарослями, очень мягкие, приветливые и не такие тёмные к вечеру.

С первой попытки мы ничего не нашли. Но, продолжив поиски, неожиданно вышли к пещерному храму, а потом и к келлии.

Всё увиденное произвело сильное впечатление. Дух там молитвенный. Храм устроен под огромным куском скалы, лежащим под углом и образующим естественную крышу. Из икон имеется только обветшавшая литография образа Пресвятой Богородицы и почерневший от времени деревянный крест. В честь кого был храм, не ясно.

В келье нашли посох, который на Афоне называют «патерица». Патерица имеет Т-образную форму и применяется монахами на ночном келейном бдении. Найденная патерица тонкая и невысокая, она может выдержать только сухонького старичка. Внутри мы обнаружили висящие на гвозде круглые очки, наверное, середины XX века... Возможно, тот самый старчик и носил. Легко можно его представить. Потом он упокоился, и в келлии жизнь замерла. Но это только внешне. Ангелы Хранители храма и келлии непрестанно молятся Богу, а усопшие подвижники славословят Господа на Небесах и молятся за нас грешных...

Отец Силуан на Керасях угостил нас местной черешней — она мелкая, жёсткая и сладкая. Теперь Кераси оправдали своё название «Черешня».

14 июля

18:35

Проходил пустынник Иов, живший раньше в горах Кавказа. Зашёл попросить воды и посмотреть келью. Пили чай и общались несколько часов, невозможно было оторваться от беседы, потому что казалось, что весь пустыннический Кавказ пришёл со своими историями... Помоги, Господи, сему рабу Божию на пути ко спасению.

Кстати, посмотрев мою келейку гость её одобрил: «Похожа на курятник, — сказал он. — Отцы пустынники говорят, что келья должна быть похожа на курятник».

А я уяснил, что кавказская пустыня советского времени и вплоть до наших дней во многом остаётся неизвестным материком Православия. Образно говоря, появившиеся публикации о ней дают представление о двух-трёх возвышенностях, в то время как материк пребывает сокровенным.

Даст ли Бог быть там и собрать какой-то материал? Теперь мне бы больше хотелось не писать о такой жизни, а жить так... Бог знает, что Ему угодно.

Пустынножители были разные, но они жили едиными христианскими идеалами, занимались умным деланием, стремились к непрестанной Иисусовой молитве. Опасность и исповедничество неразрывно всегда шли рядом с ними. Вот зарисовка со слов кавказского пустынножителя: «Идём мы по тропе. Слышим голоса. Спрятались. Сидим. Издали доносится: «Богородице Дево, радуйся...», — читают вслух те, кто идут по тропе навстречу. Да это наши! Вот радость!».

И ещё немного современного пустыннического опыта.

«Если ты считаешь, что отцы не преуспевают и даже знаешь причину этого, заключающуюся в том, что они не подвизаются, то ты точно сошёл с ума».

«Если тебе пришло на ум помочь скорбящему или падшему брату, если такое тебе вообще вошло в голову, и ты считаешь, что можешь ему помочь, то хотя бы начни с того, что пойми: брат нуждается, прежде всего, в сострадании, а не в том, чтобы ты вынул бревно из своего глаза и начал его этим бревном бить, да ещё и по больному месту».

«Жизненных дорог много. Кто-то так старается спасаться, кто-то иначе... А кого Христос, подойдя, обнимет и утешит — это всегда тайна спасения».

«В советское время пустынникам приходилось терпеть много притеснений, грабежей, обирательств и тому подобного. Но они знали, если что-то отбирают — нужно отдать. Значит, Господь освобождает от лишних попечений, чтобы более сосредоточиваться на «едином на потребу»».

«Один очень хозяйственный пустынник постоянно рассуждал о своих практических делах, о «хлебе насущном». Однажды он говорил всё то же иному пустыннику, а они подходили к селению. Тот ему и заметил: «Отец, могу прямо сейчас снять штаны и подарить тебе. Увидишь, мы ещё не дойдём до селения, как Господь пошлёт мне другие штаны»».

«Жизнь очень коротка. И от нас во многом зависит, каким содержанием её наполнить. Вот затеем мы с тобой свару, и это, ни дай, Бог, станет содержанием нашей жизни. Мы умрём, а люди будут вспоминать, что, мол, это те, у которых была знаменитая свара».

«На исповеди я рассказал подробно отцу целый «боевик» страшных помыслов про других отцов и про него самого. Духовник на это говорит: «Да, всё это так», — потом делает паузу и продолжает: «Или, может быть, нет ничего даже близкого к тому, что ты говоришь. Но ты об этом никогда не узнаешь. Но ведь это и не имеет отношения лично к твоему спасению. Так стоит ли тратить время жизни на эти помыслы?».

«Автор книги «В горах Кавказа» пустынник монах Меркурий говорил, высвечивая пользу уединения: «Двое — молва. Трое — война». И пояснял, что дабы не было молвы, когда в горах у родника издали видишь другого пустынника, то машешь ему рукой, но не подходишь, чтобы не празднословить. По этой же причине прячешься, когда на тропе слышишь приближение людей, в том числе и братии».

«Отец Кассиан говорил про своих послушников: «Замучили меня их транзисторы. Принесли в пустыню приёмники и как включат! И днём, и ночью...». Послушники недоумевали, мол, нет у них никаких приёмников. А отец Кассиан говорил про помыслы. Что послушники их принимают, не отсекают и варятся в них.