Тайна аббата Соньера - [21]

Беранже выходит из тяжелого и мрачного здания. Свежий ветер ласкает его лицо. Он идет в глубь сада, где никогда не скашивают сорную траву, снимает с себя сутану, которую запихивает в холщовый мешок, спрятанный у подножия дерева, развязывает принесенный с собой пакет и извлекает оттуда пиджак и брюки. Как только гражданская одежда и ботинки оказываются на нем, он устремляется к стене, огораживающей сад. У него нет другого выбора, кроме как перебраться через нее. В несколько гибких движений он оказывается наверху, потом легко соскальзывает с другой стороны. Он пересекает пустырь и идет по дороге, которая ведет вниз. В страну людей.

Словно призрак, он ловко крадется между платанов, стоящих на какой-то площади, избегая попадать в лучи света, льющиеся из окон. Его могли бы узнать. Вот она, эта улочка, слева от него. Он сворачивает на нее, проходит под аркой и стучит в низкую дверь. Проходит десять отвратительных секунд, во время которых его кожа щетинится, потом через глазок, находящийся над молотком, его внимательно и пристально изучают. Глазок закрывается с резким щелчком. Отодвигают засов. Наконец дверь растворяется, и тепло, свет, смех и запахи обрушиваются на него.

— Добрый вечер, месье, — говорит великан, стоящий прямо перед ним.

— Добрый вечер, Антуан, — отвечает Беранже.

Сквозь дым великан указывает ему на столик.

— Ваши друзья сидят вон там.

— Спасибо, Антуан.

Едва он делает несколько шагов, как рыжеволосая женщина внушительного размера, одетая в черное, притягивает его к себе. Кажется, что ее пустые близко посаженные маленькие глазки даже не видят его, однако голос и руки теплы, как будто бы в них сконцентрирована вся жизнь.

— Я рада видеть вас снова, месье Жан, — говорит она ему, беря его руки в свои, чтобы опустить их на свою пышную грудь. — В нашем пансионе новая обитательница, из Парижа… Блондинка с бокалом в руке. Да, вон та, в фиолетовом наряде. Банкир зарезервировал ее для вас.

Чувство стыда охватывает его, потом огромное возбуждение: девушка похожа на Мари, но она более хрупкая, у нее грациозная шея и очень тонкие запястья. Ее маленькие груди с розовыми кончиками выскочили из чашечек бюстгальтера, и колье из черного жемчуга перекатывается от одной к другой каждый раз, когда она делает какое-либо движение.

— Жан! Жан! — кричит какой-то мужчина.

Тотчас же другие голоса зовут его, и женщины встают, раскрывая свои объятия. Беранже отстраняется от полной дамы, которая начинает гоготать, и присоединяется к шумной группе. Семь женщин и пятеро мужчин, находящихся в немалом возбуждении, пожимают ему руку или целуют его в щеки. Тот, который позвал его, встречает и усаживает его между двух женщин, которых он раздвигает легкими ударами хлыста по ляжкам. Это офицер, с невероятно довольным видом, все время улыбающийся, никогда не пьяный, с коричневыми длинными руками, которыми он без конца водит сверху по сочной и душистой колее, что чуть выше резинки чулок. Он иногда прибегает к своему кнуту, чтобы поласкать чьи-либо половые органы.

— Мы были обеспокоены, — сказал офицер. — Вот уже более недели, как вы исчезли. Ваш покровитель был даже готов подать заявление о розыске.

Беранже поворачивается к толстому, совершенно невозмутимому мужчине, который делает вид, что пьет шампанское. Никто никогда не видел, чтобы он хоть раз опустошил свой фужер или прикоснулся к какой-либо девушке. Но так как он легко разбрасывается своим золотом, никто не позволяет себе шутить над ним.

— Это правда, месье де Финяк? — спрашивает Беранже, наклоняясь к нему.

— Да, мой дорогой друг, — отвечает тот с сильным южным акцентом. И так как другие уже потеряли к ним интерес, он роняет более тихим тоном: — Что случилось?

— Я думаю, что директор семинарии подозревает меня в ношении гражданской одежды.

— Тогда не надо больше рисковать. У меня для вас хороша) новость: вы сможете вернуться в Ренн-ле-Шато уже 1 июля. Ваша ссылка подходит к концу. Друзья, близкие к министру по делам вероисповеданий, подтвердили это месье Йезоло.

Беранже не знает, должен ли он радоваться этой новости. Он смотрит на своего странного спутника, с которым его познакомил Илья двумя месяцами ранее в соборе святого Жюста.

Илья подошел к нему тогда после утренней службы и сказал: «А вот и я, друг, я получил ваше письмо. Чем могу вам помочь?» И Беранже поделился с ним своим желанием покинуть семинарию. Еврей обещал заняться этим и увлек его за собой. Их ожидал банкир. «Вот месье де Финяк, — сказал он, — который поддерживает еврейские общины в Бордо и в Тулузе; ему доставит радость показать вам Нарбонну, свой город. Что же до нас, то мы скоро увидимся».

Они отобедали втроем. Илья вспомнил о своей первой встрече с аббатом, потом о многочисленных визитах, которые он нанес ему впоследствии, о долгих прогулках в Разесе, о небольших археологических находках и вечерах, проведенных с кормчим, выслеживающим мертвые души и Garramauda[11]. Потом Илья покинул их, и де Финяк занялся Беранже.

Аббат поддался искушению золотом банкира. И когда, впервые за всю свою молодость, он снова надел гражданскую одежду, чтобы проследовать за своим поводырем в это заведение, где тайно встречаются городские буржуа и несколько крупных земельных собственников, которым не хватает приключений, он почувствовал себя навсегда проклятым. Но ночи, проведенные за молитвами в часовне, где в момент своего самого сильного отчаяния он бьет со всей силы своим лбом по алтарю, не смогли спасти его от греха. Непреодолимая сила влечет его в это место разврата, где его знают как месье Жана, ремесленника из Лезиняна.