Тайка - [23]
Едва подпустили догонявших к себе, Тайка двинулась вперед, приказав Петьке снова стать позади нее. Наташа начала обгонять по целине Тайкиных оруженосцев одного за другим. У нее занималось дыхание, деревенели ноги — и вот впереди только Тайкина спина. А догнать уже не хватает сил. Петька не уступает лыжни. Наташа стала часто-часто шагать по сугробу, с каждым шагом увязая все глубже.
— Тая! — кричала она.
Тайка не оглядывалась. Мальчишки, угнув головы в плечи, проходили мимо.
— Тая! Таечка! Нельзя этого делать! Слышишь, Тая! Верни ребят! Вер-ни-те-есь!
Последний оруженосец миновал Наташу.
Беспроволочный телеграф действовал безотказно. Едва стемнело, на пруд явилась добрая половина деревенских ребятишек. Было много и взрослых. Кто-то развел под берегом кострище. С хрустом, с воем, с присвистом выстреливали в небо пучки длинных, как стрелы, искр. Егор Прогноз взял на себя присмотр за костром. Расчетливо, скупенько он подбрасывал лютому обжоре моток-другой связанных восьмерками веток, подвигал помаленьку к центру березовый ствол, чтобы надольше хватило света и веселого тепла. Впрочем, костер был не единственным источником света в этот вечер на пруду. Вокруг ледяного пятачка по сугробам было установлено несколько шестов с факелами, да с факелами же носились по кругу еще около десятка парнишек. Но самым неожиданным украшением катка были сосенки. Темным хороводом окружили они пруд. И когда завертелась карусель, когда на каждой из шести веревок повисла гроздь детворы, сосенки эти не устояли и понеслись по кругу вместе с каруселью навстречу факелам, блеску глаз, костру. Во всяком случае, так казалось Тайке, которая в последний момент, когда сосенки были уже подрублены и зеленый обоз приготовился в обратный путь, раздумала замерзать или отдавать себя на съедение волкам. Раздумала помирать, не повидав факельного катания на карусели, не полюбовавшись людским удивлением на их подвиг. И в конце-то концов, замерзнуть никогда не поздно.
Вдруг из темноты вынырнул на лыжах Тайкин отец. Тайка видела, как круто свернул он с лыжни и чертом, красным чертом подрулил прямо к костру. Ветер, который прилетел за Николаем по следу, прижал пламя, взметнул тучу искр. Затем огонь выпрямился и заплясал с новой силой.
— Напужал-то! У-у, бес! — заухал кто-то из женщин.
— Ты гляди, Микола, да ты еще при всей силе! — насмешливо и не без зависти сказал кто-то из мужиков.
— Опоздал-опоздал, Миколаша! — подошел дед Прогноз. — У нас тут сыр-бор горит, пляска до самого небушка.
— Уж вижу, — довольно оглядывался Николай. И побелел вдруг и взбеленился. — А качель вашу, раскачель! Эт-то кто додумался?
— О чем ты, Миколашенька? — опасливо отступил к костру дед Прогноз, шваркнув шубенкой у себя под носом.
— Эт-то откудова! — крутанулся Николай, указывая на хоровод сосенок.
— Н-не знаю, так было… Когда мы пришли, так уже было… Мы думали, это ты распорядился, или председатель, или кто там, не знаю… Мы еще посумлевались с мужиками, ладно ли это… Ну да не убудет…
— Ага, «не убудет»! «Так было»! — свирепо сдвинул брови Николай и уставился на визжащую, сверкающую карусель. Поманил пальцем. Клубок сорвался и покатился к его ногам. Это отцепилась от веревки Тайка.
— Чего, папка? — спросила она, отряхиваясь и улыбаясь в робком ожидании похвалы.
— Ты давно здесь? Видела, кто эти сосенки притащил?
— A-а… Разве не глянется? — Тайка, как и дед Прогноз, тоже шваркнула рукавичкой у себя под носом, но не отступила, а, наоборот, шагнула к отцу поближе и недоверчиво заглянула ему в глаза. — Посмотри, хорошо-то как, папка! И ведь всем глянется!
— Ага, значит, ты все-таки! Опять ты! А я-то, глупец, надеялся, что, может, хоть один раз ошибаюсь. Где были? В лесополосе?
— Не в березнике же межборском! — дерзко ответила Тайка, она снова решила замерзнуть. И немедля же!
— Ты когда думать… ду-у-мать вот этой шишкой будешь, а?! — вскипел Николай и больно постучал казанком указательного пальца Тайке по лбу. — Сколько срубили?
— Двадцать шесть…
— Двадцать шесть?! Ну вот, весной одна, слышишь, одна сто пятьдесят шесть посадишь! По шесть взамен каждой срубленной. Поняла? И столько же каждый из твоих приятелей! Сколько вас там было. Сам в лесничество свезу. И сам прослежу, как работу справите. Поняла?
— Поняла.
— «Поняла»! — передразнил Николай. — Ничего ты не поняла. Ну ладно, — вдруг успокоился он и спросил с любопытством: — А Наташа? Она что, не сообразила, что вы на браконьерство ходили?
Тайка растерялась.
— Она… Она не ходила с нами…
— Ну ладно, не ходила, а знала, что идете? Ну-ко, где она? Позови-ко ее!
— А ее здесь почему-то нету… — У Тайки душа зашлась от страшного предчувствия.
— Как — нету? Где же она?
— Может, дома?
— Видели, что она следом за тобой побежала. Разве не догнала она вас, а? Разве не вместе ходили?
— М-м… — помотала головой Тайка. — Догнала. Да мы ее не взяли… Я думала, она вернулась…
— А чего же вы ее не взяли? — напирал Николай.
— Н-ну… это… она говорила… чтобы вернуться…
— И она вернулась одна?
— Не знаю. Мы не смотрели…
— «Не смотрели»! — горько усмехнулся Николай. — А как, интересно, ты чужой рисунок вместо своего сдала? Почему художнику мальчиком представлялась? Ладно, с этим после! А сейчас — марш домой! За Натальей. Приведешь ее сюда. Пусть вместе со всеми повеселится.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.