Таврия - [40]

XV

Нахлебавшись на скорую руку батрацкого кулеша и зная, что до начала работы у них в запасе почти час, ребята от нечего делать бродили возле ботанического сада, который сейчас, в обеденную жару, особенно привлекал их своей недоступной зеленью, свежестью и прохладой.

Там, за металлической сеткой, отделявшей ребятишек от сада, бушевало зеленое царство. Могучие ветвистые деревья нависали над оградой как тучи, местами распирая ее изнутри своими ветвями. Сочная, густая листва непокорно лезла наружу сквозь горячую от солнца сетку, лизала шершавыми зелеными языками руки и лица мальчиков. Живой влажной прохладой несло оттуда, настоящими лесными запахами. К ним Данько привык с детства, и здесь, на границе горячей, окутанной маревом степи, они казались еще более острыми, еще более пьянящими, чем в лесах за Пслом…

Среди деревьев, теснившихся в парке, было много незнакомых Даньку; платаны и крымская ель вызывали у него искреннее удивление, но еще больше было здесь родных, испытанных друзей его детства.

— Вот это дубы так дубы! — восклицал он, объясняя Валерику, где дуб, где ясень, а где вяз. Валерик должен был в значительной мере верить товарищу на слово. Южанин, он еще никогда не видел леса.

А сколько веселых птиц порхало, перекликалось в листве. В верхушках деревьев уверенно галдели черные грачи, шумя над своими огромными гнездами. Ниже настраивал голос невидимый соловей, отзывалась славка, перепрыгивали с ветки на ветку синицы и даже лесная неутомимая мелкота — корольки! Даньку и самому захотелось стать сейчас вот таким корольком, чтоб не возвращаться больше к панской вонючей шерсти, чтоб жить, прыгая в ветвях, среди чистой, свежей зелени…

В парке было безлюдно. Вдоль аллей стояли скамьи, на которых никто не сидел. Таинственный тенистый сумрак окутывал густо обвитую плющом водонапорную башню с окованной железом дверью, на которой висели пломба и замок величиной с добрый мужской кулак. Невдалеке от башни на открытом месте поблескивала фигура юноши, отлитая из темного металла.

— Смотри, какой Геркулес! — сказал Валерик, обращая внимание Данька на статую.

Темным блеском лоснилось мускулистое тело Геркулеса, которое вначале показалось Даньку живым. Богатырски поднимаясь над кустами подстриженного жасмина, юноша в радостном напряжении раздирал пасть уродливой гидры. Из пасти тяжелой изогнутой струей била вода — такая чистая, свежая, прекрасная, что ребятам сразу захотелось пить.

Вода с неумолкающим шумом падала вниз, теряясь среди кустов, откуда брали начало оросительные канавы, расходившиеся вдоль тропинок в глубину парка.

— Вот то, что всему дает здесь жизнь, — задумчиво промолвил Валерик, заглядевшись на сияющий водопад.

Данько измерил взглядом массивную кирпичную башню. Поднявшись над деревьями, она уходила к самому небу, обвитая-перевитая зеленым плющом.

— Кто ее построил, Валерик?

— Люди, конечно…

— Слушай, как бы туда пробраться? — Плутовато оглянувшись, Данько потрогал руками сетку. — Нигде ни души, все на обед разошлись…

— Неудобно, — заколебался Валерик. — Что, если попадемся в руки самому садовнику Мурашко? А я еще должен ему привет передать от Баклагова…

Вдруг Данько, который, вцепившись в сетку, уже было распластался на ней, одним махом соскочил на землю и настороженно присел:

— Кто-то идет!

Через секунду из-за кустов вышел, направляясь к фонтану, совершенно черный, пучеглазый парняга в белом поварском колпаке. Не замечая ребят, он приблизился к изогнутой струе и, наклонившись, стал жадно пить. Темное, потное, словно измазанное дегтем, его лицо лоснилось точно так же, как тело металлического Геркулеса, который стоял над ним и весело раздирал обеими руками челюсти гидры.

— Арап! — удивленно прошептал Данько.

— Это, верно, тот Яшка-негр, о котором нам говорили, — догадался Валерик. — Тот, что поваром на белой кухне работает…

— Черный какой, чернее любого цыгана! Точно в дымоходе побывал, сажу трусил… А белками так и блестит! Ну как есть арап!

Валерик стоял, впившись взглядом в негра. Человека черной кожи он, как и Данько, видел впервые. Правда, ему приходилось много читать о знаменитых путешественниках, о целых негритянских племенах в тропических лесах Африки… Все это сейчас всплывало в памяти, и могучий асканийский парк, который сам по себе был уже невиданным дивом в степи, с появлением в нем живого негра еще больше поразил Валерика своей пышной экзотичностью… За спиной дышала зноем степная Сахара, а впереди, пронизанные солнцем, бушевали зеленые недра тропической Африки!

— От чего они так чернеют, Валерик?

— Наверное, от солнца… У них там еще сильнее печет, чем здесь… А они с детства работают голыми на плантациях…

— Ох, и печет, видно! Так позажарились, что уже и не сходит с них…

Напившись, негр выпрямился и заметил ребят. Он приветливо сверкнул в их сторону белоснежными зубами.

Данько, воспользовавшись случаем, не замедлил вступить с ним в переговоры. Считая почему-то, что с негром можно договориться только жестами, он стал тут же перед сеткой изощряться на все лады, довольно красноречиво показывая, как им обоим хочется сейчас пить и как будет хорошо, если повар отопрет калитку, находящуюся поблизости, и впустит их в сад, к воде.