Тау - [40]

Комрадом овладела меланхолия: неудача в Ардоре сильно ранила его самолюбие. В один из приступов грусти Дракон сказал Комраду:

— Ты поезжай обратно к себе, или поселись в Пратке, на родной земле оно как-то веселее жить.

Комрад сначала отказался, но спустя три года приехал в Пратку, а что было дальше уже совсем другая история.

Глава 3. Роман 6. Величайший среди Великих

В Пратке Комрада встречали как всегда: как героя. На балу в его честь пару раз даже мелькнуло лицо Элионы Ташек. Комрад особой радости по этому поводу не выказывал, но есть сведения, что провел ночь он не один, а с этой милой дамой. Ей же он и рассказал про свой ардорский позор, видимо, в любовном бреду. Элиона пожалела возлюбленного и посоветовала не рассказывать премьер-министру и президенту о том, что его изгнали из Ардора.

На следующий день на приеме у премьер-министра Комрад как на духу выдал историю своего восхождения на пост Великого Шамана.

— Но почему вы еще живы? — спросил премьер-министр, — Великого шамана из дворца могут вынести только впреде ногами!

"Как хорошо, что новости из Ардора никогда не приходят в ФОЛМиТ", — порадовался Комрад.

— Я истребовал уйти, мне нечего было там делать, — скромно ответил Комрад, — Они были так восхищены, что несли меня до границы с Силлирерией на руках. Но дальше мне пришлось добираться до силлирилла самостоятельно.

— А что вы делали там три года?

— Я размышлял. Будучи Великим Шаманом, я получил некое тайное знание, которое требовало большого количества времени.

— Вы не поделитесь со мной?

— Прошу прощения, но в Ардоре при посвящении с меня взяли настолько страшную клятву, что даже наш разговор небезопасен для моей жизни и здоровья.

С этим Комрад ушел. Но тут снова в его судьбу вмешался случай: возле двери из приемной премьер-министра спокойно спала ручная крыса президента. Комрад не заметил ее и наступил твари на хвост. Крыса заверещала и укусила героя за пятку (было жарко и в пратке все ходили в тонкой обуви). Комрад возопил и упал. Падая, он ударился виском о тумбочку, сломал два ребра, а падающая следом вешалка для шляп сломала ему ногу.

Премьер-министр был в восхищении и в трепетном ужасе одновременно. Он прислал к Комраду лучших врачей, которые достаточно быстро поставили его на ноги. Весть о таинственном знании и каре разнеслась по Пратке быстрее, чем Комрад успел глазом моргнуть.

По воздоровлении героя при жизни причислили к лику просветленных пророков Тарлы. Почему Тарлы, а не Ясве? Потому что знание свое рыцарь получил в Ардоре, а не в ФОЛМиТе. Комрад часто выступал на площадях рассказывая, как десница Тарлы, в лице крысы президента поразила его. К нему приходили за благословением, ходили легенды о чудесах, которые случались с людьми, к которым он прикасался. Но в один прекрасный день Комрад пропал, и где он, никто не знает до сих пор. Предполагается, что он либо уже глубокий старец-столпник, где-то в пустынях Ардора, либо его забрали в Ватпандалу боги…

Глава 4. В Темноте

Пахло сыростью и тленом. Тамареск зажег спичку и попытался осмотреться. Первое, что он увидел, был оскалившийся череп и надгробие. Он испугался и выбросил спичку, которая тут же потухла.

"Откуда у меня спички?" — подумал Тамареск, но произвести исследование столь необычного факта ему не дал сильный пинок в живот.

— Кто тут? — зашептал, судя по голосу Михас.

— Тама тут, — прохрипел Тамареск.

— Ой, прости, Тама, я не заметил тебя.

— Да, я понял, тут как-то очень темно.

— Гай! Таура! — позвал Михас и голос его мягко впитался влажной тишиной.

— Михас? — откуда-то раздался голос Тауры.

— Да, родная!

Таура шагнула в пустую темноту и попала прямо в объятья любимого.

— Гай! Эток! — прокричал Тамареск. Где-то что-то мягко чмавкнуло, никто не отзывался.

— Что, идем? — спросил Михас.

— Куда?

— Искать котов: Гая и Этока.

— А может не стоит? У нас нет света, мы в каком-то склепе, — сказал Тамареск.

— Где мы? — вскричал Михас.

— В склепе, Тама, прав. Как-то в детстве меня забыли в месте последнего покоя шаманов нашей деревни, там пахло так же.

— Бедная девочка, — посочувствовал Михас.

— Ничего страшного. Я просидела там неделю: первый день боялась, а потом привыкла. Покойники ничего сделать уже не могут.

— Как же ты жила там?

— Пила воду, которую выжимала из мха, кушать правда очень хотелось, но к голоду я привычная.

Михас прижал ее к себе:

— Бедненькая ты моя.

— Гай! Эток! — заорал Тамареск.

— Что ты вопишь, напугал, — огрызнулся на него Михас.

Путешественники взялись за руки и пошли наугад. Таура то и дело принюхивалась. У нее был опыт в таких делах:

— Главное, во время учуять свежесть идущую от входа, тогда быстро выберешься, — приговарилвала она.

Тамареск переодически выкрикивал Гая и Этока, Михас же служил связующим звеном и, как положено звену, молчал.

Через некоторое время (в темноте время определять очень сложно) где-то слева от ищущих свекнул лучик. Все мгновенно среагировали на него.

— Гай? — воскликнул Тамареск.

— Какого хрена?! — проскрепел кто-то, судя по всему, очень старый.

— Это не Гай, — сделал вывод Михас.

— Гениальный вывод, гоподин мыслитель, — огрызнулся Тамареск.

Человек с факелом приближался, путники замерли. Михас загородил собой Тауру и встал в боевыю стойку. Тамареск нащупал какой-то выступ и спрятался за него.