Татьяна Пельтцер. Главная бабушка Советского Союза - [46]
Но даже те, кто каялся, не спешили творить для эстрады. Настоящим писателем (а какой писатель не считает себя «настоящим»?) не хотелось творить для эстрады. Мелко, суетно, непочетно… Да напиши ты хоть гениальную миниатюру, никаких наград за нее не получишь! Аплодисменты и те достанутся только исполнителю. К тому же всякий, кто снисходил для того, чтобы попробовать написать что-то для эстрады, обнаруживал, что в «мелком» жанре работать куда труднее, чем в крупном. Нужна лаконичная простота, филигранная четкость, умение точно попасть в цель… Недаром же Бальзак говорил, что роман написать легче, чем придумать остроумную шутку. А уж он-то понимал толк в обоих занятиях.
Но постепенно дело сдвинулось с мертвой точки, появились те, кто стал писать для эстрады. Точнее, те, кто писал для эстрады в двадцатые годы, вдохновились тем, что эстрада понемногу оживает, и начали писать для нее снова. Но все равно с текстами и с музыкой на малой сцене были проблемы…
Руководить Театром эстрады и миниатюр поставили Виктора Типота (Гинзбурга). Виктор Яковлевич был умелым энергичным организатором и имел опыт художественного руководства Московским театром сатиры и Театром обозрений. Типоту дали «карт-бланш» – предоставили право набирать в свой театр артистов и режиссеров по своему выбору. Утверждение кандидатур в Московском городском отделе искусств сводилось к пустой формальности. То было не столько свидетельством высокого доверия по отношению к Типоту, сколько следствием начальственного непонимания того, что и как следует делать. Типот воспользовался случаем и сформировал блистательную (без какого-либо преувеличения!) труппу, которую возглавил талантливый режиссер Давид Гутман. Гутман имел огромный, четвертьвековой, опыт режиссерской работы, значительная часть которого была посвящена эстраде. Он был эрудит и большой весельчак. Вот что вспоминала о Гутмане Рина Зеленая: «К юмору режиссера нашего театра Д. Гутмана надо было привыкнуть. Никогда нельзя было понять, говорит он серьезно или валяет дурака. Он мог ни с того ни с сего во время репетиции подойти к вам и, глядя прямо в глаза, простодушно и очень серьезно задать вопрос, ответ на который ему совершенно необходимо получить сейчас же:
– Рина Васильевна, вот я что хочу спросить. Мне говорили надежные люди, будто бывают случаи, когда мужчина, женатый законным браком, понимаете ли, будто бы вот он… изменяет своей жене. Как вы думаете, это возможно?!
Он готов был включиться в любую игру с полоборота…»[70].
Ситуация, сложившаяся в то время вокруг эстрады, обрисована в статье, напечатанной в номере газеты «Правда» от 23 декабря 1938 года: «У нас есть много мастеров малого жанра, но они до сих пор уходили в другие театры или рассеивали свое искусство на клубных площадках. На этих безвестных, так сказать, «безнадзорных» сценах жанр малой формы дичал, огрублялся, часто охалтуривался. Новый театр призван поднять культуру этого жанра и создать в центре столицы занимательное зрелище. Нельзя ожидать, что театр достигнет этого сразу. Актеры отвыкли от острой, ударной формы маленькой пьесы, отточенного блестящею эстрадного номера. Репертуара почти нет. Его надо создать заново. Профессиональные драматурги не пишут для малых сцен, а эстрадные авторы в большинстве благодушно приспособились к низкому уровню случайных, полухалтурных концертов».
То, что о театре, существующем всего несколько месяцев, писала (да вдобавок в столь благожелательном ключе!) главная газета страны, орган Центрального Комитета ВКП(б), свидетельствовало о поддержке, которой пользовался театр у властей. Правда, со временем отношение к театру изменилось, и вскоре после войны он был закрыт после очередной статьи в «Правде», на сей раз уже критической.
Получив «неограниченные полномочия», Типот активно ими пользовался, и это не нравилось никому в городском комитете по делам искусств. Там привыкли, что режиссеры не требуют, а просят, что они соглашаются с тем, что им говорят, а не пытаются настоять на своем. Если кто-то из начальства пытался спорить с Типотом, то Виктор Яковлевич не спешил соглашаться, а гнул свою линию, сразу же вспоминая о том, сколько лет он занимается театром. В результате его очень быстро, уже в 1939 году, заменили актером МХАТа Борисом Петкером. Петкер родился в Харькове, там же окончил драматическую школу, в первые послереволюционные годы служил в труппе Харьковского театра драмы под руководством Николая Синельникова, а затем переехал в Москву и поступил в Третий театр РСФСР. Там он и познакомился с Пельтцерами. После закрытия театра Петкер поступил во МХАТ, где и прослужил до конца жизни. Руководство Театром эстрады и миниатюр Петкер совмещал с работой во МХАТе, но это отнюдь не означало, что он уделял второй работе мало внимания. Петкеру помогал режиссер Василий Топорков, имевший большой сценический опыт.
Первоначально, когда театр только открылся, в труппе не было и двадцати человек. Тогда казалось, что этого достаточно, но спустя год-полтора стало ясно, что нужны труппе еще актеры. Театр, располагавшийся по адресу улица Горького, дом 5 (там сейчас находится Театр имени Ермоловой), очень быстро приобрел популярность у москвичей. Народ требовал больше спектаклей и больше программ.
Перед вами – один из самых увлекательных романов Андрея Шляхова. Холодный кафельный пол, угрюмые санитары, падающие в обморок студенты-медики. Бывалый доктор Данилов оказывается в морге, к счастью пока как сотрудник этого таинственного учреждения. Изнанка жизни патологоанатомов еще страшнее, чем видится нам, простым обывателям. Вперед, в царство Аида, только не оглядывайтесь и не закрывайте книгу – все самое интересное только начинается.
Эта книга предназначена для тех, кто не привык киснуть перед телевизором или зависать над смартфоном. Она для любознательных людей, которые готовы дать пищу уму, вспомнить давно забытое или узнать что-то новое. Эта книга – не учебник, не руководство и не задачник, а сборник бесед на химические темы. Форма подачи материала легкая и ни к чему не обязывающая. Каждая глава начинается с чего-то «отвлеченного», что на первый взгляд может вообще не иметь никакого отношения к химии, а затем разговор от отвлеченного переходит к конкретному.
Кожно-венерологический диспансер — самое таинственное из всех медицинских учреждений. Здесь не задерживаются те, кто не умеет держать язык за зубами… Доктор Данилов думал, что нашел спокойную работу, но очень скоро понял, что он ошибся. Сифилис и гонорея излечимы, глупость — нет.КВД — это место, где надо всегда быть начеку. Стоит однажды расслабиться — и ты пропал. Но самое интересное в кожно-венерологическом диспансере — это не диагнозы, а причины заболеваний. Вот тут-то и начинается самый настоящий триллер с элементами комедии.
Покидая Москву, доктор Данилов и представить не мог, в каких условиях ему придется работать в провинции. Ужас, ужас. Ужас и еще десять раз ужас — вот что такое сельская больница. Столичная медицина отличается от провинциальной ровно настолько, насколько Москва отличается от всей остальной России.Но, тем не менее, и здесь живут люди. Если попадете в Сельскую больницу, не спешите отчаиваться. Некоторым счастливчикам удается выйти отсюда живыми…
Склиф – это не институт и не больница. Это особый мир. Доктору Данилову посчастливилось» устроиться на работу в место, которое называют и «Кузницей здоровья», и «Фабрикой смерти», и «Главной помойкой Минздрава».Вы знаете, сколько существует способов самоубийства и что делают с несостоявшимися смертниками врачи? Что хуже – отравиться дорогим героином или дешевым нашатырем? Герои и подлецы, циники и святые…Некоторые говорят, что Склиф – это нечто среднее между бойней и церковью.Сколько можно продержаться в главном институте Скорой помощи Данилов не знал, тем более, после одного страшного случая.
Много куда закидывала судьба доктора Данилова, но выступать в роли судебного эксперта ему еще никогда не доводилось. Впрочем, выступить ему так и не довелось, но он старался сделать все возможное для защиты несправедливо обвиненного коллеги… «Правосудие торжествует даже в тех случаях, когда у него нет для этого оснований», говорил Конфуций.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.