Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи - [72]

У Кроули есть своя притча, раскрывающая суть тринадцатого аркана.

52. А еще был колибри, который заговорил с рогатым змеем и попросил у него яда. И великий змей Святого Кема, царственный змей Урей ответил ему:

53. Я плыл по небу Ну в ладье, называемой Миллионы Лет, и я не видел ни одного существа на Себеке, которое было бы равно мне. Яд моего клыка – это то, что я унаследовал от моего отца, и отца моего отца; как отдам я его тебе? Ты и твои дети, живите так, как жили я и мой отец, и, возможно, через сто миллионов поколений милосердие Всемогущих сможет наградить твоих детей, отдав им древний яд.

54. Тогда колибри опечалился и полетел к цветам, как будто они ничего не сказали друг другу. Но все же вскоре змей ужалил его, и он умер.

55. Но прекрасный Бог Ибис, который медитировал на берегу, слушал и слышал. И он отбросил свой образ Ибиса и стал похож на змея, говоря: Может быть, через сотни миллионов поколений мои дети получат каплю яда с клыка Высочайшего.

56. И действительно! Когда Луна взошла трижды, он стал змеем Уреем, ибо яд прижился в нем и в его семени навеки.

Эта глубокая притча раскрывает нам тайну смерти и тайну инициации. Колибри хочет быть змеем. Но в чем природа его желания? Он хочет обладать величием змея, его ядом, его силой, его властью. Он хочет вызывать такой же страх и такое же уважение, как царственный змей. И он просит его: поделись ядом. Именно так мыслят профаны. Результат, а не процесс – рабская онтология, которая не может быть скорректирована.

Колибри, ядовитый как кобра. Вы себе такое представляете? Я – нет.

Совсем иначе представляет инициацию ибис. Для него единственный смысл в желаемом – не атрибут власти, яд, но смена онтологии. Отбрасывая «форму ибиса», он на самом деле умирает, как и колибри. Но умерев как ибис, отбросив свою старую онтологию, он принимает форму змея. Именно поэтому «яд прижился в нем и его детях навеки».

Смерть – это всегда Нет. Нет – это всегда смерть. Но смерть оставляет нам выбор. Желудь все равно умрет. Он может умереть, сгнив в навозной куче или в брюхе свиньи, или умереть, отбросив онтологию желудя и став дубом. Для желудя в том качестве, в каком он находится сейчас, по большому счету, разница невелика – во всех случаях это безусловное Нет его онтологии. «Если зерно не умрет, оно не даст урожая». Да, но не всякое сгнившее и умершее зерно дает урожай.

Эта дихотомия и есть двойное единство аркана Смерть. Смерть неизбежна. Я не только о физической смерти. На протяжении жизни мы умираем много раз в разных качествах. Но чем будет смерть? Тотальным Ничто или эволюционным переходом? Первое – удел раба. Второе – Суверена. Первый желает покоя. Второй – свободы и чести. Выбор за вами.

Искусство

Четырнадцатый аркан – одна из тех карт, имя (то есть сущность) которой изменилось в Новом Эоне. От древнего названия (Умеренность) мы перешли к современному (Искусство). Это обстоятельство символически чрезвычайно важно, поскольку в Новом Эоне роль искусства как отражения индивидуации становится значительно более важной.

Название «Искусство» может быть рассмотрено на двух уровнях: с одной стороны – применительно к искусству вообще, искусству как форме человеческого самоосуществления, а с другой – как к алхимическому искусству в том смысле, в каком понимал этот аркан Кроули.

Что касается искусства вообще, следует отметить принципиальное изменение эстетической парадигмы. От искусства как служанки религии или искусства как воспроизведения безличных, универсальных сюжетов человечество перешло к более личному, индивидуальному искусству. Этот переход был особенно долог и труден: начавшись в эпоху Ренессанса, он принес плоды только в двадцатом веке, когда искусство в полной мере стало формой самовыражения индивидуального переживания Глубинного.

Современному человеку неинтересно искусство без Глубинного, без встречи с Иным, без неповторимого личного проживания. От примитивных и односторонних героев-масок прошлого мы перешли к сложному миру фантазии, где персонажи лишены этической однозначности и однонаправленности. Искусство перестало служить религии или морали, но обрело полноценный и самостоятельный лик вне причинно-следственных связей. Как сказал Оскар Уайльд, «всякое подлинное искусство по своей природе абсолютно бесполезно». Иными словами, искусство больше не служит, не является инструментом. Оно само – средство и цель.

Важно подчеркнуть, что изменение восприятия искусства произошло в двадцатом веке, который с эзотерической точки зрения является переломным между двух Эонов. Алистер Кроули не раз говорил: «Подлинный художник выше мага».

Невозможно переоценить важность этой фразы. Классический эзотеризм старого Эона проводит жесткую иерархию «тело – душа – дух», в лучшем случае относя искусство к переходному, или промежуточному, уровню реализации – к душе, а в худшем – рассматривая как искус, или отвлечение от подлинного духовного пути. С точки зрения Телемы, это безусловно рабский и плебейский взгляд, заслуживающий всяческого осуждения. Подлинный художник выше мага потому, что те изменения, которые производит маг, или посвященный, касаются только его непосредственного приложения силы, а шедевр подлинного художника будет изменять реальность, оказывая свое влияние и после его смерти.