Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи - [70]
Взгляд смерти в глаза – жест Суверена. Отведение глаз, мыслей, внимания – установка раба. «Не думай об этом», «просто живи». Но жизнь, лишенная осознания смерти, уравновешивается «лишь вялыми радостями». Изгнав смерть, изгнали и жизнь, заменив ее полужизнью раба, пребывающего в стерильности своего недосуществования.
Предел интенсификации бытия – римская сатурналия, пир во время чумы:
Пушкин, погибший на дуэли молодым, – знал, что писал. Как рано умер несчастный, сокрушается мещанин. Вот если бы был осторожнее! Да только, будь он осторожнее, он не был бы Пушкиным.
Зодиакальный знак тринадцатого аркана – Скорпион, которому в классической астрологии соответствует дом смерти. Но он же – дом секса, магии и посвящения. Посвящения, в котором обязательным условием является проживание смерти, инициатическое прохождение через смерть, обретение суверенности. Трата, жертвоприношение, потлач – все это Смерть и все это Дьявол. Предельные, избыточные категории, так пугающие обывателей. Русский человек все еще сохраняет остатки суверенности в своей залихватской расточительности, в выбросе энергии, который так шокирует благопристойных европейцев. В этом выбросе одновременно триумф жизни и знание смерти. Экстаз в его прямом этимологическом значении – как выход за пределы себя. Как же была вкусна та ягода, которую сорвал висящий над пропастью на одном корешке монах! Вся интенсивность долгой жизни – в этой случайно сорванной землянике за несколько секунд до падения.
Интенсификация смерти связана с танатографией Эроса. Сатурналии, черные мессы, капалические ритуалы индийских тантристов и, наконец, работа Шпильрейн «Деструкция как причина становления» – вот ключ к тайне тринадцатого аркана. Современному человеку уже трудно представить себе, чем была сатурналия для древнего римлянина. Едва ли приятное приключение с несколькими запретными удовольствиями. Скорее выражение ужаса, переживание смерти мира (для традиционного сознания завершение цикла равно концу света), при которой должен произойти предельный выброс сил, энергии, жизни, чтобы новый цикл все-таки мог быть начат. Здесь странная связь между Эросом и Танатосом, жизнью и смертью.
Смерть естественным образом следует за Повешенным. В Повешенном змея смерти внизу. Она – источник страха и трепета для Повешенного, цепляющегося за добрую Мать Венеру. Он уже отравлен ею; он, всего лишь сын-любовник, лишенный малейшей автономии, не может позволить себе даже небольшой свободы. Единственная свобода – смерть. Шаг в неизвестное. Трансгрессия. Речь не о самоубийстве, конечно. Речь о готовности перестать быть тем, кем был до сих пор. Полностью. Тотально. Радикально. Пройти при жизни тот опыт разрыва, после которого все, что будет связывать с собой прежним, – это далекая память, подобная памяти о рассказанной о ком-то истории или увиденном сне. Живя, будь мертв. Природа тринадцатого аркана – это второй переход, чистая лиминальность, но если Влюбленные переводят из низшего статуса в средний, то опыт Смерти – это переход от среднего статуса в высший, из психе в пневму. Многие говорят, но не многие знают.
В чем ключ притягательности образов смерти? Черные одежды, саван, гробницы, кладбища, кресты и погосты… Сила смерти при соприкосновении с ней становится силой жизни – преодоление страха рождает господина. Потому массы никогда не любят «мрачное» искусство и «мрачную» философию, а элиты, напротив, тяготеют именно к «образам смерти и тлена». Впрочем, не всякий формально заявляющий о своей принадлежности к элитам, обладает реальным опытом.
Смерть дарит нам интенсификацию. Еще одна грань интенсификации – перенос центра внимания из будущего в настоящее. Раб живет будущим. Он весь – план, протяженность. «Когда я стану». «Когда я женюсь, устроюсь работать, уйду на пенсию». Он весь – цель. Осознание смерти разрушает эту ложь. Потому что никакого «завтра» нет. Есть вечное «сейчас». Именно поэтому Алистер Кроули учил, что только «Чистая Воля, не устремленная к цели», совершенна. Любое дело имеет смысл только ради него самого. Разница между рабом и господином в том, что для первого определяющей категорией является цель, а для второго – процесс, и только процесс. Ибо смерть делает бессмысленной любую цель, а процесс – совершенное мгновение настоящего, «здесь и сейчас», – это единственное, что в какой-то степени противостоит смерти.
Мифологически смерти соответствует сказание о герое, поглощенном китом. Иона, Мауи и якутский Ворон – персонажи одного символического ряда. Название еврейской буквы Нун, соответствующей аркану Смерть, означает «рыба», то есть активная, явленная форма воды. В водах Мем проявлена рыба Нун. Рыба поглощает все живое, перемалывая его через смерть в новую форму жизни. Психологически сюжет поглощения китом означает достижение точки лиминальности, точки невозвращения, где трансформация становится необратимой.
Смерть в разных вариантах Таро Висконти
Обратимся к традиционной образности тринадцатого аркана. Прежде всего, что общего у Смерти во всех колодах Таро? Правильно, скелет! Скелет – это символ смерти. Но одновременно скелет – это то, что составляет основу нашего тела, то, что не видно, но без чего невозможна жизнь. Смерть обнажает скелет, но не создает его.
