Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью - [81]
Калмыкова…Напыщенные.
Тарковский. Ну да – все как секретари райкомов. Совершенно бесполые, как будто на этом месте у них гладкое место, – вы заметили? Вы заметили основную особенность типичного советского социального героя? У него нет никаких соответствующих органов. Он только диким голосом утверждает: «Почему? А я против!»
Ольга. Еще чаще: «За!»
Тарковский. И не можем мы различить за таким актером настоящего живого человека – это какой-то китаец с сияющим взором…
Калмыкова. Смешно, что когда Александров был министром культуры, то искренне негодовал, когда ему доносили о чьих-то любовных похождениях: «Как можно, чтобы замужняя советская женщина в кого-то влюблялась?»
Тарковский (хохочет). А мы в театре бардак устроим!..
Сурков (подхватывая шутку). Так с чего будем начинать, с театра или с бардака?
Тарковский. Начнем-то с театра…
Сурков. Все-таки?
Тарковский. А со временем он непременно превратится в бардак!
Общий хохот перекрывает ревнивая интонация.
Лариса. То есть все собираетесь жить одной большой семьей?
Тарковский. Ну, Евгений Данилович, подумайте серьезно насчет театра. А я клянусь вам, что буду буквально землю рыть, буду работать как вол, буду со страшной силой пахать…
Калмыкова. Женя, ну что же ты молчишь?
Сурков. Меня нельзя за это место всерьез трогать… Это слишком больное мое место…
Тарковский. Давайте тогда выпьем за театр! Только вы, Ольга Константиновна, совсем не пьете…
Ольга. Да, папочка наш с детства спит и видит театр…
Тарковский. Ну, хорошо. Тогда посмотрите, как мне удастся «Гамлет». Тогда вы сможете точно судить, просто ли болтун Андрей или все же чего-то стоит. Потому что, на самом деле, полно очень языкастых режиссеров: наговорят, наговорят, а на деле ничего не выходит. Только фейерверк идей, а толку никакого. Простую мизансцену развести не могут, актеры лбами сталкиваются. Не говоря уже о тексте, в котором лыка не вяжут. Так что не будем торопиться… А вот если с «Гамлетом» получится, тогда, надеюсь, вы сами сделаете соответствующие выводы… А пока давайте еще раз выпьем за прекрасный дом Евгения Даниловича и Липы!
Сурков (возвращаясь к реальности). А бородка у Солоницына будет?
Тарковский. Нет. Ни в коем случае. Его Гамлет должен бриться. Я вижу его человеком с залысинами, с тонкими волосами прямо вдоль черепа и тяжелыми длинными руками…
Калмыкова. Так вам уже удалось перетащить Солоницына из Ленинграда в Москву?
Тарковский. Нет. Не насовсем. Захаров берет его на договор, только на одну роль. Он объяснил мне, что в труппу брать его не может, потому что совершенно не знает его как театрального актера. Кроме того, он ссылается на какие-то слухи из Ленинграда, что на сцене он плохо играет… Что, кстати, совершеннейшая правда!
Калмыкова. А в каком он там театре?
Тарковский. У Владимирова, и играет там, надо сказать, чудовищно. Поэтому, когда Захаров предложил мне, что поедет в Ленинград посмотреть Толю в театральных работах, если я прошу взять его в труппу, то я не настаивал. Напротив, испугался, что он вовсе разочаруется в нем и будет еще хуже…
Калмыкова. Ну, при чем здесь Солоницын, если у Владимирова гнусный театр?
Тарковский. Во всяком случае, Толя очень обрадовался моему предложению, согласен на договор… Так что из театра уходит. И если ему удастся хоть что-то зарабатывать в Москве, то ничего, финансово как-нибудь перебьется. Все-таки Москва! И найдется, наверное, где ему жить…
Ольга. У нас поселится, наконец…
Тарковский. Найдем, думаю, где его поселить… Толя не тот человек, чтобы кого-то стеснять. Вы знаете? Он человек огромного такта. Чудесный парень!
Ольга. Андрей, он вполне может жить у нас. И, кстати, Толик прекрасно играл Тота в «Тот, кто получает пощечины». Я видела спектакль.
Тарковский. Нет, я не видел. Но какое все-таки счастье иметь возможность прикоснуться к театру…
Сурков. Во всяком случае, если Солоницыну не удалось прижиться в театре у Владимирова, то это говорит только в его пользу. Там играют ужасно все: и Фрейндлих, и Дьячков, и этот… ну, красивый такой, наглый… Дмитриев…
Тарковский. Да, хороший театр – это редкое и великое место… И Марк мне сейчас очень нравится. Я ему провел три репетиции. Но удивительно, что никто из исполнителей не поменял своей точки зрения, реакции, хоть каких-то деталей своего сценического поведения. Мне кажется, что если моя теща придет на спектакль, то я уже буду играть иначе – это закон театра, и в этом достоинство актера. А тут все-таки пришел человек с определенными претензиями, который так или иначе собирается в этом театре делать спектакль… Захаров удивительно деликатный человек: он меня представил актерам. Правда, вначале забыл, а потом представил… Он сказал, что сегодня он пришел с ассистентом. Ну просто удивительно милый человек… Правда, он украл у меня мизансцену…
Возгласы удивления.
Тарковский. И какую мизансцену! Которую нельзя повторить. Помните, в «Тиле», когда мигает свет и действие распадается по фазам…
Сурков. Ах, так? А меня поразило: как это делается? За всю свою театральную жизнь я этого никогда раньше не видел…
Тарковский. Я ему рассказал, как это делается при помощи света. Хотя это не моя придумка, так что я обижен не очень. Просто я видел это первым в «Мулен-Руж» в Париже. Там появляются на сцене десятки совершенно одинаковых полуголых девок со страусовыми перьями на голове, в фальшивых бриллиантах… Медленно гаснет свет, и ты видишь их, точно на фотографиях, в движениях, разложенных по фазам. Потрясающе! Марку это понравилось в моем пересказе. А я хотел таким образом решать сцену революции в «Юлии Цезаре», когда Цезаря убивают… Сначала будет народ, а потом останутся только головы…
Ольга Евгеньевна Суркова — киновед, с 1982 года живёт в Амстердаме. Около 20 лет дружила с Тарковскими и даже какое-то время была членом их семьи. Все эти годы находилась рядом с ними и в Москве, и позже в эмиграции. Суркова была бессменным помощником Андрея Тарковского в написании его единственной книги «Книга сопоставлений», названной ею в последнем издании «Запечатлённое время». Книга «Тарковский и Я» насыщена неизвестными нам событиями и подробностями личной биографии Тарковского, свидетелем и нередко участником которых была Ольга Суркова.
Дорогой друг!Перед вами первый номер нашего журнала. Окинув взором современное литературное пространство, мы пригласили на нашу поляну тех, кто показался нам хорошей компанией. Но зачем? — вероятно воскликните вы. — Для чего? Ведь давно существует прорва журналов, которые и без того никто не читает! Литература ушла в Интернет, где ей самое место. Да и нет в наше время хорошей литературы!.. Может, вы и правы, но что поделаешь, такова наша прихоть. В конце концов, разориться на поэзии почетней, чем на рулетке или банковских вкладах…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Фрэнсис Брет Гарт родился в Олбани (штат Нью-Йорк) 25 августа 1836 года. Отец его — Генри Гарт — был школьным учителем. Человек широко образованный, любитель и знаток литературы, он не обладал качествами, необходимыми для быстрого делового успеха, и семья, в которой было четверо детей, жила до чрезвычайности скромно. В доме не было ничего лишнего, но зато была прекрасная библиотека. Маленький Фрэнк был «книжным мальчиком». Он редко выходил из дома и был постоянно погружен в чтение. Уже тогда он познакомился с сочинениями Дефо, Фильдинга, Смоллета, Шекспира, Ирвинга, Вальтера Скотта.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Очерк об известном адвокате и политическом деятеле дореволюционной России. 10 мая 1869, Москва — 15 июня 1957, Баден, Швейцария — российский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы II,III и IV созывов, эмигрант. .
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.