Тарих-и Салими - [67]

Так как большевики через каждые несколько дней назначали себе нового губернатора и, спустя немного времени, опять его снимали и назначали губернатором другого человека, то поэтому у них не было ни определенной цели, ни действий. После заключения Домогатским мирного договора, назначили губернатором некоего Кобозева 342[451]. В это время туркмены текке и йомуд, объединившись, захватили Ашхабад, перерезали находившихся там большевиков и готовились двинуться дальше. Упомянутый Кобозев с пятьюстами вагонов, полных большевиками и артиллерией, во всем великолепии выступил из Ташкента и прибыл на станцию Каган. Его величество, оказывая любезность, направил к нему навстречу меня и Карванбаши. /185б/ Мы прибыли в Каган, встретились [с Кобозевым], узнали, что он проедет дальше и, проводив его, вернулись обратно. Через несколько дней упомянутый Кобозев, потерпев поражение от туркмен, ночью проехал через бухарскую [территорию] и уехал в Ташкент.

Селение Кушка в стороне Герата в пору эмира Абдаррахман-хана было завоевано Россией. Так как оно было расположено на пути возможного появления англичан, [Россия] на том месте держала наготове большое войско и военное снаряжение. Упомянутый Степанов, сформировав для защиты многочисленное войско, прибыл в селение Кушка, но без каких-либо боевых действий передал Кушку афганцам и бежал в Ташкент 343[452].

Конные казаки России, которых называют меньшевиками, владели областями Оренбург и Йаман-кала. /219/ Ташкентские большевики двинули из Ташкента в ту сторону многочисленных солдат и вступили в борьбу с меньшевиками, но, потерпев серьезное поражение, отступили, оставив множество убитых и забрав с собою большое число раненых. Сняли они и того губернатора, которого поставили на место Кобозева и, говоря «создадим Советы», выдвинули над собой старшими тринадцать большевиков и все полномочия передали им. Шмидта сняли с поста консула в Бухарском [эмирате] и на его место назначили консулом своего некоего русского Есьмана. /186а/ Он прибыл [в Бухару] и, повидавшись с его величеством, уехал на станцию [Каган].

Итак, его величество господин эмир [Алим-хан] прибежище власти Имамкули-бек бия дадхо, удайчи, отправил в Хисар. На его место он назначил удайчием Хаджи-кули-бека, командира кубанцев. Саидбек-бия он назначил командиром упомянутого отряда. На место упомянутого Саидбек-бия назначили предводителем Науруз токсабу, сотника, и подарили ему комплект почетной одежды, чем его и возвеличили. Прибежище садров и счастья Тура-ходжу, садра, предводителя, назначили послом в Кабуле. Большевики, потерпев поражение от конных казаков Оренбургской области, пришли в негодование. В это время находящиеся на станции Красноводск и Мерв меньшевики договорились и вступили в союз с туркменами текке и йомуд и с железнодорожными рабочими, вознамерились избавиться от большевиков и объявили им войну 344[453]. Ташкентские большевики, хотя потерпели серьезные поражения от Оренбургских конных казаков, принудительно собрали [войско] из молодых татар, персов и армян Ташкента и Самарканда и, приблизительно, в ста пятидесяти вагонах отправили их поэтапно вслед за другими четырьмя эшелонами. Упомянутых солдат насчитывалось около /220/ восьмисот пятидесяти человек. У них были три пушки /186б/ и двадцать четыре пулемета. Прибыв на станцию Каган, они простояли полчаса. Командующий войском, обращаясь к воинам государства его величества, сказал: «Мы к государству благородной Бухары не питаем никакого злого намерения. Мы едем воевать против туркменов текке и йомуд. За нами едут еще войска и их вы не опасайтесь».

С такими словами они уехали в сторону Чарджуя, а через два дня они опять отдельными колоннами проезжали через станцию [Каган]. Их насчитывалось около тысячи шестисот солдат с двумя пушками и шестнадцатью пулеметами. Большая часть их были раненые, с отрезанными ушами и носами, подвергнутые тысячам мучений. По воле всемогущего, единственного и истинного бога, проезжавшие солдаты отправились на станцию Мургак. Затем четыре вагона [с ранеными] загорелись в пути и опрокинулись. В них было [около] пятисот [винтовок] и восемь пулеметов. Они тоже сгорели. Из упомянутых солдат сгорели многие. Но большинство их погибло при катастрофе: у многих были сломаны руки и ноги. С подобными бедствиями они отошли в Чарджуй.

Солдаты, проехавшие первыми, как только достигли железного моста через Амударью, по воле милостивого творца, хранителя шариата, были опрокинуты. У них сгорел паровоз, а также наличный запас боеприпасов, пушки и винтовки. По милости божьей, мусульманам не причинилось вреда. С обеих сторон поезда [солдаты] бросились в реку /187а/ и большая часть большевиков по водному пути отправилась на тот свет.

Несмотря на то, что мусульманам не причинилось вреда, район Диванабаг Чарджуйского [вилайата] так потемнел от порохового дыма, что люди никак не могли /221/ увидеть друг друга. До этого туркмены текке и йомуд предупреждали население Чарджуя: «Мы вас не тронем, но спрячьтесь!». Многие люди ушли в далекие места и выжидали. Упомянутые туркмены сразу же [после взрыва моста] предприняли атаку, открыли огонь по большевикам, множество из них были убиты и ранены. В результате, большевики отправили в Ташкент одиннадцать вагонов убитых и раненных. Его величество сообщил туркменам, что если они намереваются воевать, то пусть воюют вне пределов Бухарского государства, потому что бухарские подданные спрятались в свои мульки и амлака и горюют, страшась нападений большевиков. Туркмены приняли это [предложение], отошли к станции Репетек, расположенной в десяти фарсахах от Чарджуя, и стали ждать встречи с большевиками. Большевики не стали продвигаться дальше за Чарджуй и остановились на Дивана-баге. Они, не оставив своего безобразного обычая, отобрали у ургенческих купцов, прибывших торговать в Чарджуй, триста тысяч рублей денег и ограбили их.