Тарих-и Салими - [63]
При везирстве Мирзы Насруллы кошбеги развернулась [деятельность] джадидов. Тогда к нему, чтобы договориться о мерах их уничтожения, за советом пришли четыре мударриса: Мулла Кутбаддин 335[444] шейх, Мулла Шафкатулла ходжа, Мулла Музаффар ходжа и Мулла Ибадулла, уполномоченные от улемов, военачальников, крестьян, торговцев и ремесленников. Перед военным столкновением с большевиками его величество, проявляя милосердие, пожаловал Муллу Кутбаддина /206/ званием садра, а остальных троих — званием урака 336[445] и муфтия благородной Бухары.
В 1320 г. х., [1903] в году барса, я был возвышен на [пост] правителя вилайата /178а/ Байсун. Тогда мне сообщили, что в благородной Бухаре открыты джадидские школы. Мулла Гиясиддин, ахунд, и мулла Абдарразик, муфтий, позаботились об их запрещении и упомянутые школы были закрыты. Вазарат-панах Астанакул, кошбеги, и остальные муфтии вели бесконечные разговоры об их безвредности. Упомянутые ахунд [Мулла Гиясиддин] и муфтий Мулла Абдарразик Коканди стояли на своем и, стараясь добиться их запрещения, говорили: «Столько лет все учились в обычных старых школах и постигали грамоту. Джадидская школа, получая все более широкое распространение, станет поводом выдумки множества интриг и заговоров». Кроме этих двух упомянутых, все [говорили]: «[Джадидская школа] безвредна. Если в старых школах дети занимались по десять-двенадцать лет, то в джадидской школе дети обучаются грамоте быстро; она имеет свое преимущество и в преподавании». Такими словами они пытались снять с поста [Муллу Гиясиддина], ахунда и упомянутого муфтия. Я спрашивал: «Что из себя представляет джадидская школа и почему все ее одобряют, и только двое пытаются запретить ее?» [Собеседник] ответил: Мулла Джура 337[446] из Варданзи несколько лет тому назад поехал в Стамбул [учиться] и, когда приехал, открыл джадидскую школу. Он везде расклеил объявления, [где написал]: «За шесть месяцев обучаю детей грамоте». Несколько человек /178б/ отдали своих сыновей в его школу. За короткое время [дети] научились писать и читать. /207/ Содержатели старых школ Бухары из зависти хотели лишить его хлеба насущного и не давать четверговых, праздничных и некоторые сладости, о чем сообщили ишану, ахунду и муфтию. Поэтому упомянутую школу запретили. Словом, люди из мулл и подданных тогда рассуждали о вредности этой [школы], во что несчастные мусульмане поверили. Но они тогда не понимали Муллу Гиясиддина, ахунда, и Муллу Абдурразика, муфтия, и распространили о них клевету. И в конце концов они, сговорившись, выгнали из города Бухары упомянутого ахунда, насмехаясь над ним, и отправили его в Каршинский вилайат, назначив казием. А муллу Абдурразика, муфтия, хотели выслать в Кокандский вилайат. Но они оба изъявили желание поехать в два священных города [Мекку и Медину] и, собравшись, отправились в Дом Аллаха. Там же и умерли.
Спустя три-четыре года знамя учащихся по новому методу увидело полную свободу. Никому не приходило в голову его вредные последствия, ибо дети очень быстро научились грамоте. Старые школы игнорировали. Муллы, военные, купцы, лавочники стали отдавать своих сыновей в новые школы. В начале и в дальнейшем никто не замечал их вреда, даже не рассуждали об этом, потому что их учебники в количестве десяти-двенадцати, кроме правил мусульманской религии, никакого другого содержания не имели. Но потом /179а/ выявились их дурные стороны. Все они отходили от религии и становились чуждыми шариату и его светлости пророку, да благословит его Аллах и да пошлет ему мир. Поэтому они и подверглись гневу Аллаха. До последних дней жизни его величества эмира Саййида Абдулахад-хана, чье место в раю, джадидские школы были завуалированы, были скрытыми и тайными. /208/
Когда везирство Бухары перешло в руки Мирзы Насруллы, последний постепенно и незаметно приложил свои усилия к развитию джадидской школы. После того, как он захватил в свои сильные руки власть над государем, улемами, военачальниками, воинами, купцами и подданными, он нескольких джадидов-богоотступников склонил на свою сторону и даже завел дружественные связи с консулом и его помощниками. Под предлогом, что из России они привезут пшеницу и спички, он из высочайшей казны выдал [консулу и его помощникам] сто-двести миллионов рублей и старался усилить джадидов, и никто не замечал дела этого негодника. Внешне каждый повиновался этому злодею. Дав возможность набраться сил некоторым улемам, военным и купцам, он склонял их на свою сторону и возвеличивал их милостями высочайшего двора. Если же кто-нибудь не повиновался ему и не принимал его записок, то он становился причиной его разжалования. Он не искал поводов. Так, например, когда я был правителем вилайата Шахрисабз, то множество его указаний в записях по различным случаям я отвергал. Без всякого мотива он Мирзу-Сахба-бия, /179б/ джадида, назначил махрамом и отправил [ко мне] и добился снятия меня с поста правителя Шахрисабза, чем очень встревожил меня. Джадид Мирза Сахба-бий захватил мои деньги в сумме пятьдесят тысяч тенег, мои книги, несколько штук ковров и множество паласов, ружей, заряжающихся с дула, и «йахданов». После того, как я вернулся в Бухару, он под видом аклик
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Книга известного советского поэта, переводчика, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Волошина (1877 – 1932) включает автобиографическую прозу, очерки о современниках и воспоминания.Значительная часть материалов публикуется впервые.В комментарии откорректированы легенды и домыслы, окружающие и по сей день личность Волошина.Издание иллюстрировано редкими фотографиями.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.