Тараканьи бега - [63]

Против Матвеева ожидания Белоножко при этих словах перестал норовить в обморок. Мало того – он даже порозовел и явно приободрился. И сказал:

– Фиксирую. Только не в поле. В кармане.

– Что?! – Молчанов чувствовал, что его Молчановские брови взбираются куда-то к самой макушке.

– Альтернативная правдоподобная кандидатура. Даже не кандидатура, а собственно оригинал. Ты, кажется, интересовался, где я был во время гипноудара? Вот, ловил. И поймал.

Он запнулся на миг, беззастенчиво наслаждаясь выражением Матвеева лица, затем смилостивился:

– Ты не думай, я не время тяну и не выкручиваюсь. Сейчас все объясню, сперва только ответь: ты же, конечно, знаешь, что такое «Макрохард»?

– Точно убью гада, – выцедил Матвей, набычась.

– Х-хе! Кто из имеющих хоть какое-то отношение к компьютерам не мечтает убить «Макрохард»?! А на деле макросы уже больше двух столетий сами всех имеют во все места… и всех имеющих отношение имеют, и антимонопольные законодательства, и…

– Я не про «Макрохард», – перебил Матвей, уставший дожидаться окончания этой еще одной разновидности мужичьей истерики. – Я тебя, гада, убью. Из милосердия – чтоб ты не захлебнулся своим словесным поносом.

– Ладно, еще только один вопрос. Крупнотвердые всю дорогу собачатся с Лигой. Какое впечатление производит?

Лже-Чинарев гулко вздохнул, промямлил что-то в роде «лучший способ отделаться от сумасшедшего – не противоречить»; потом сказал внятнее и громче:

– Даже еще более жалкое, чем твои монологи. В осведомлённых кругах потрындёвывают, будто макросы как бы не главные основатели Промлиги. Подгребли через нее управляющие пакеты чуть ли не всех оближенных, и вообще… А грызня – это для общественного мнения, для хлопов то есть.

– Трогательное совпадение наших мировозз… – тут Белоножко перехватил весьма недвусмысленный взгляд Матвея и моментально сделался очень серьезен и деловит:

– Так вот, мой дядюшка в «Макрохарде» не бугор, конечно – так, бугорок… но довольно заметный. И вот, перед самым моим отъездом на практику…

Молчанов слушал, не перебивая, внимательно слушал. Дослушав до конца, попросил – странно, будто бы обмирая:

– Покажи, а?

Виталий торопливо выпутал из кармана и перебросил ему черный цилиндрик, отдаленно напоминающий семечницу. И пока Матвей, изловив, так да эдак вертел перед глазами брошенное, положительный человек староста завел снова:

– Понимаешь, мне все это сразу не понравилось. С чего бы, думаю…

– А почему он передал это через тебя? – вдруг оторвался от рассматривания хакеропоэт. – Был же с нами сопровождающий офицер… экипаж транспорта, который нас доставлял… отчего бы не с ними?

– Ага, вот и ты тоже вбрейнился… Передал… Если б же ж передал! Он, понимаешь, просил не лезть с этим к Изверову. Ну, мол, Извергово начальство в курсе и наверняка его предупредило, а так старый склочник развоняться может… просто из склочности. И деньги прикарманить. Понял? Любой из космотрансовских обязательно бы первым делом про всё доложил ответственному за старт-финишер. И сам бы экспериментировать не полез. А меня дядя вроде как купил. И припугнул: радужные перспективы сулил, но я-то знаю… он и наоборот запросто может – чтоб нерадужные… А Изверг ни хрена не знает: я сейчас, когда снимал, то специально проверил – на этой штуке симулятор стоит. Она на все входящие реагирует, как стандартный тест-блок. Сразу, тогда, я ничего толком, конечно, не понял, но кишками учуял: подставляет, гад. А здесь уже, когда увидел… Ну, какая хрень между вас творится… Тут у меня в системке все сразу и подгрузилось. Вот смотри… Я единственный во всей этой вашей драчке ни при какой стороне, и я же единственный, который может что-то понять и потом распустить язык. Ну, еще Изверг такой же, но ему лишние неприятности сейчас – ты ж знаешь – как плазмотроном по зад… по затылку, то есть, – торопливо выправился Виталий, опасливо зыркнув на коммуникатор (спохватился, небось: а вдруг-де волку-ветерану именно сейчас взбрело прослушать каюту вживе?!). Наскоро переведя дух, надежда курса продолжил:

– А, например, удайся у них с «Вервольфом», так Изверов бы, от нас всех в отличие, уж бы точно не спасся – ему о персональной капитанской спаскапсуле позабыть легче, чем свою драгоценную Мотру бросить. А я теоретически мог уцелеть. И сообразить. И, возьми меня за гланды тот же Интерпол – рассверчаться. А так… Понимаешь, дядюшка считает меня редким трусом…

– И, конечно же, ошибается, не так ли? – оскалился Молчанов.

Против его ожидания, Виталий этот оскадл перенес стоически:

– Представь себе, не так. Я действительно трус, это он прав. На то и был рассчет. Воображаешь, это случайно «и думать нечего», что я – Милашка? Зачем, например, в нашу программу фонт-дешифратор прятать, если он наверняка зашит в этом… на которое ты сейчас пялишься? А выплыви правда – опять вопрос: «Так кто, говорите, это самое в обход инструкции на борт приволок? Кто его, самое это, самовольно воткнул в исп-механизм?.. Так вы, господин Белоножко, оказывается, не свидетель, вы соучастник и самый главный исполнитель?». Он когда мне этот договор подсунул – ну, мол, принимаю ответственность, гарантирую и прочее такое – я сразу понял: замазать хочет, род-ствен-ни-чек, маму его… и папу… Чтоб в случае чего не пикнул. Ну, с договором-то я меры принял. И о дальнейшем озаботился – вирт-имитатор этот припас, еще кое-что… Разговоры ваши слушать решил…