Таня. Жестокие игры - [21]
Васин(в отчаянии). Проспал! Ах, горе, горе… Этот вот проснулся, вон тот приехал, а ее уже нет… И что здесь было – неизвестно! Эх, самое интересное проспал, чувствую!
Картина шестая
Игнатов(обрадованно). Татьяна Алексеевна, вот хорошо-то! Ну входите, входите… Прошу сюда, к печке.
Таня. Я наслежу у вас… И потом, лыжи…
Игнатов. Лыжи мы поставим в угол. Ну, раздевайтесь и садитесь сюда, на ваше любимое место. Были на демонстрации? Нынче в городе вся тайга собралась: у нас Седьмое ноября всегда так… Хорошо, что зашли, – вместе пообедаем, а потом на концерт, в клуб! Вы ведь свободны сегодня?
Таня. Да… Меня вчера на Черемшанский рудник вызвали, пришлось там заночевать, а утром… утром я освободилась. Но сегодня мне просто не везет: выехали с телегой, а телега увязла.
Игнатов. Да, за ночь снега навалило столько, что по всему району транспорт остановился. Говорят, все дороги замело. (Пауза.) Ну, так как же вы добрались? На лыжах?
Таня(кивает). А я давно не была у вас… Дней десять… Вы уезжали, кажется?
Игнатов. Путешествовал по району – как раз по вашему участку. Вы ведь теперь известность, мне столько о вас чудес порассказали!..
Таня молчит и как-то странно смотрит на Игнатова.
Игнатов. Сказать правду, соскучился я по вас. Вчера подумал – вот бы хорошо заболеть посерьезнее… Татьяна Алексеевна лечить бы стала! И так я размечтался, что даже градусник поставил. Гляжу, так и есть – тридцать восемь и пять. А потом вспомнил, сколько дел накопилось, и передумал. Стал на ночь температуру мерить – нормальная. (Смеется.)
Таня закрывает лицо руками и плачет.
Игнатов. Что… что с вами?
Таня. Отпустите меня…
Игнатов. Как – отпустить?
Таня. Отсюда… Я только что говорила с главным врачом, он отказал… Но вы его начальник, скажите – он послушает вас.
Продолжительное молчание.
Игнатов. Что случилось?
Таня. Вы помните Фиру Маркину, инженера на Черемшанском руднике? Она умерла сегодня ночью.
Игнатов. Что? Фира…
Таня. Правда, ее трудно представить мертвой? Но это сделала… я.
Игнатов. Вы?
Таня. У нее была хроническая язва желудка… Ну, и вчера, как следствие этого, прободение и перитонит. Я тотчас приехала и… Словом, ей следовало немедленно сделать операцию. Но я почему-то испугалась и решила везти ее сюда в больницу. (Тихо.) Она умерла в дороге, на рассвете. Умерла потому, что я не решилась… струсила.
Молчание.
Когда я приехала, она сказала: «Вот теперь-то я выкарабкаюсь». И только перед самым концом она как-то удивленно посмотрела на меня. Долго. (Плачет горько и безутешно.)
Игнатов. Не надо. Перестаньте. Не надо плакать.
Таня. Я хочу уехать. Совсем. Я больше не верю себе… жалкая, слабая девчонка… глупая и неумелая…
Игнатов. Куда вы хотите ехать?
Таня. В Краснодар. К родителям.
Игнатов. Зачем?
Таня. Не знаю. Буду учиться музыке… Или преподавать. Не знаю. Я хочу домой. Домой, понимаете?
Игнатов(долго смотрит на Таню, а потом как-то очень осторожно кладет свою руку на ее голову). Хватит. Не плачьте. Вы никуда не уедете. (Его голос делается почти нежным.) Поймите, вам нельзя возвращаться домой. Разве ваши старики ждут вас… такой? Увидеть свою дочь с пустым сердцем, без надежд и желаний. Неужели этого ждали они все годы? Нет, вы останетесь здесь. (Почти грубо.) Я не отпущу вас.
Таня. Кому я тут нужна? (Тихо.) Неудачница. (Пауза.) Вот я и сказала это слово.
Игнатов. Неправда. Вас любят и уважают в районе… Я… Я… почти понимаю, как вам тяжело сейчас… Но… Вам надо научиться быть черствой. Это входит в обязанности врача. Жалейте молча, краешком сердца, так, чтобы никто не заметил. Падать духом оттого, что вам не дано вылечивать всех! Разве это поможет вам завтра, когда вы отправитесь в очередной рейс?
Звонит телефон. Игнатов снимает трубку.
Да, я… Здравствуйте. Спасибо. Да, она здесь… Нет, ни в коем случае… Сейчас. (Передает трубку Тане.) Говорит главный врач.
Таня(в трубку). Да… Нет, говорите… (Долго слушает.) Николай Фаддеевич, дело не в празднике – я никогда не отказываюсь заменять товарищей, – но сегодня… Вы же знаете все, что случилось сегодня. Я в очень плохом состоянии, и тут дело в простой целесообразности… (Снова долго слушает.) Что? Ребенок? Да…
Это, конечно, меняет дело. Хорошо. Сейчас буду. (Вешает трубку.)
Игнатов. Что случилось?
Таня. Надо немедленно выезжать на прииск «Роза». Заболел ребенок, а все детские дела – мои. Правда, это не мой участок, я там никогда не была, но Стася нездоров, Кенареич в Красноярске, и… словом, ехать надо мне.
Игнатов. «Роза» – это тридцать километров пути, а все дороги замело. На чем вы доберетесь?
Таня. Николаю Фаддеевичу обещаны аэросани.
Игнатов. Ну что ж, поезжайте… Но ведь вы очень устали, кажется?
Таня. Немного… Дрожат руки, очень хочется спать, и я все время путаю: утро сейчас, день или вечер?
