Танские новеллы - [70]

Закон возмездия нерушим. Неужели только эти две особы виновны в-том, что с ним случилось?»

Когда к власти пришла династия Хань[220], в особом почете была книга «Чуньцю», и все конфуцианцы превозносили толкования[221] к этой книге, составленные Гун и Гу, а толкование Цзо Цю-мина было забыто и лишь впоследствии вновь получило признание. Со времен глубокой древности было очень много таких, кто распространял древние учения. А ныне нарисуют красавицу с веткой сливы в руках, назовут ее фавориткой Мэй, скажут в двух словах, что была она современницей Мин Хуана, и никого не интересуют подробности ее жизни. Мин Хуан утратил престол, и виновницей этого считают одну Ян Гуй-фэй, вот почему так любят о ней писать. Но ведь и Мэй своей красотой пленила государя, а между тем судьбы их схожи не более, чем ясный день и темная ночь. Где же тут справедливость!

СЕ ТЯО

ИСТОРИЯ У-ШУАН

Ван Сянь-кэ был племянником сановника Лю Чжэня, служившего в годы правления «Цзяньчжун»[222]. Когда отец Ван Сянь-кэ умер, мальчик вместе с матерью вернулся в ее семью.

У Лю Чжэня была дочь по имени У-шуан; она была моложе Ван Сянь-кэ на несколько лет. Оба были еще детьми, играли вместе и очень сдружились. Жена Лю Чжэня часто в шутку называла Сянь-кэ «женихом». Так прошло несколько лет, и все это время Лю Чжэнь заботливо поддерживал свою овдовевшую сестру и воспитывал ее сына Сянь-кэ.

Как-то сестра Лю Чжэня, госпожа Ван, заболела. Когда ей стало хуже, она позвала к себе брата.

— У меня единственный сын, — сказала она, — вполне понятно, что я забочусь о нем. Ах, если бы мне увидеть его женатым! У-шуан скромна, хороша собой, умна и рассудительна. Когда вырастет, не отдавай ее замуж в чужую семью. Я прошу тебя, выдай ее за Сянь-кэ. Дай мне свое искреннее согласие, и я закрою глаза без всяких огорчений.

— Сестра, ты должна спокойно лежать и поправляться, не тревожь себя излишними заботами, — отговорился Лю Чжэнь.

Но сестра его так и не поправилась. Ван Сянь-кэ отвез останки матери на родину в Сяндэн[223] и похоронил ее там.

Когда кончился срок траура, он сказал себе:

— Теперь, когда я остался сиротой, мне нужно жениться, чтобы дать продолжение своему роду. У-шуан уже взрослая. Неужели дядя нарушит прежнее обещание только потому, что он знатный сановник?

Недолго думая Сянь-кэ собрался и поехал в столицу.

К тому времени Лю Чжэнь был уже главным начальником податного управления, ведал налогами и пошлинами. Роскошный дом его всегда был полон знатных гостей.

По приезде Ван Сянь-кэ засвидетельствовал дяде свое почтение, и его сразу же засадили за ученье вместе с сыновьями Лю Чжэня. Отношения дяди и племянника остались теми же, что и до разлуки, но о браке речь не заходила.

Как-то Ван Сянь-кэ подглядывал за У-шуан в оконную щель.

Прелестная, изящная, она была похожа на бессмертную фею. Сянь-кэ совсем обезумел от любви. Опасаясь, как бы дело со сватовством не расстроилось, он продал свое имущество и выручил за него несколько миллионов медных монет. Щедро одаривая слуг дяди и тетки, он добился их полного доверия и дружбы. Двоюродные братья также глубоко уважали юношу и во всем угождали ему.

В день рождения тетки Сянь-кэ поднес ей диковинные безделушки и головные украшения из яшмы и бивней носорога. Тетка была в восхищении.

Дней через десять Сянь-кэ послал одну старуху поговорить с теткой о его брачных намерениях.

— Я этого тоже хочу, — ответила тетка, — надо будет обсудить все.

Несколько дней спустя служанка сказала Сянь-кэ:

— Госпожа только что говорила с хозяином о вашей женитьбе, а он ответил: «Я ему ничего раньше не обещал». Раз он так говорит, пожалуй, выйдет иначе, чем вы предполагали.

Услышав это, Сянь-кэ пришел в отчаяние и до утра не мог сомкнуть глаз. Он боялся, что дядя прогонит его. С этой поры юноша уже не осмеливался быть небрежным в своих занятиях.

Как-то раз Лю Чжэнь с ночи отправился ко двору, чтобы попасть на утренний прием, но едва взошло солнце, как он примчался обратно. Весь в поту, задыхаясь, он только и смог проговорить:

— Закройте главные ворота! Закройте главные ворота!

Все испугались, не понимая, в чем дело. Немало времени прошло, пока Лю Чжэнь смог наконец объяснить:

— Цзинъюаньские войска восстали. Яо Линь-янь[224] ввел свои войска во дворец Ханъюань. Император бежал через Северные ворота дворцового парка, чиновники в панике. Беспокоясь о жене и дочери, я поспешил домой, чтобы принять необходимые меры. Сянь-кэ, помоги мне в устройстве семейных дел, тогда я отдам У-шуан за тебя.

Услыхав это, Сянь-кэ пришел в восторг и бросился благодарить дядю. Приказав упаковать двадцать тюков золота, серебра, парчи и шелка, Лю Чжэнь сказал племяннику:

— Переоденься и вывези эти вещи из Кайюаньских ворот; разыщи какую-нибудь тихую, уединенную гостиницу и найми там помещение, а я с твоей теткой и У-шуан выберусь из ворот Цися и, объехав городскую стену, присоединюсь к тебе.

Ван Сянь-кэ поступил так, как ему было приказано.

Солнце уже село. Он долго ждал дядю с семьей в гостинице, за городом, но никто из них не появлялся.

После полудня ворота закрыли наглухо, а Ван Сянь-кэ все поглядывал на юг, откуда из-за городской стены должен был появиться дядя. Когда стемнело, Ван Сянь-кэ вскочил на коня и с факелом в руке объехал городскую стену до ворот Цися; они тоже оказались на запоре. Множество стражников с белыми жезлами в руках стояли и сидели у ворот.