Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию - [7]

…Буйство непогоды продолжалось. Небольшого ее просветления хватило только для овладения важными высотами на подступах к Лысянке. Затем полил еще более сильный дождь, а с наступлением сумерек повалил обильный мокрый снег. Хочешь не хочешь – этот опорный пункт противника придется брать ночью…

В то время как экипажи пополняли «Эмча» боеприпасами, Николай Маслюков собрал командиров рот и командиров танков. Обрисовал сложившуюся ситуацию, предстоящий ночной бой в населенном пункте, выслушал мнения подчиненных. Все склонялись к одному: атаковать Лысянку незамедлительно, ведя огонь с ходу. Капитан, согласившись с мнением офицеров, предложил включить фары и на полную мощность сирены («Эмча» имели небольшие, но довольно мощные фары и сирену, при включении которой даже у знающих ее «голос» танкистов начинали мурашки бегать по спине).

Прошли годы и годы, а картина той необычной атаки со всеми ее подробностями стоит перед глазами… Яркий свет фар выхватывал из темноты дорогу, прилегающие к ней поля, дома, деревья, ослеплял вражескую пехоту и артиллерийскую прислугу. Плыл в ночи мощный рев сирен, бьющий по барабанным перепонкам, тяжелым грузом давящий на мозг… Огонь противника, вначале довольно плотный, начал ослабевать. «Психическая» атака приносила плоды.

Экипажи «Шерманов» с первых минут атаки открыли интенсивный пушечно-пулеметный огонь, а когда упорство противника заметно ослабло, Маслюков строго приказал: «Беречь боеприпасы! Давить гусеницами!»

Каждый командир взвода и танка, немного высунувшись со своего люка, хорошо видел освещенное расположение неприятеля. И по внутреннему переговорному устройству подавал команды механику-водителю, направляя «Эмча» на обнаруженную цель. Автоматчики-десантники перебегали рядом, оберегая «своего» «Шермана» от фаустпатронников… Трещали станины противотанковых пушек. Многотонная масса «американца» легко подминала под себя минометы и пулеметы обороняющегося противника, а влажная мягкая земля без особого сопротивления принимала их обломки в холодные объятия…

Без потерь наш батальон и подоспевший резерв командира бригады – рота автоматчиков – овладели Лысянкой. До города Звенигородки осталось два десятка километров.

Огонь по… своим

Весной сорок четвертого года в труднейших условиях распутицы, когда толщина вязкого слоя черноземного грунта достигала на всех дорогах почти полуметра, шла Уманьско-Батошанская наступательная операция. Части 5-го механизированного корпуса после девятидневного наступления по этой непролазной грязи 15 марта освободили Вапнярку, открыв тем самым возможность стремительного продвижения на юг – к Днестру. Поскольку колесные машины увязли, то в полной мере воспользоваться этой возможностью могли только танки… Во всех бригадах корпуса на «Шермана» и самоходные артиллерийские установки был посажен десант в составе 4–5 автоматчиков во главе с сержантом, а кое-где и с офицером, погружены 2–3 ящика боеприпасов и 1–2 бочки горючего. Такая немалая нагрузка резко снижала маневренность танков и самоходок, но в сложившейся ситуации иного выхода не было, поскольку весь автотранспорт пришлось бросить в районе Вапнярки до подсыхания дорог…

Семнадцать «Шерманов» 45-й механизированной бригады под командованием майора Трошина получили приказ скрытно подойти к городу Могилев-Подольский и отрезать неприятелю пути отхода за реку Днестр.

Танки лейтенанта Евгения Шапкина и младшего лейтенанта Юрия Орехова, находясь в боковом охранении, подходили к городу по длинному оврагу с отлогими склонами, с трудом передвигаясь по раскисшему вязкому грунту. На одном из поворотов лога танк Шапкина застрял. Десантники сразу же спешились и бегом стали выдвигаться, чтобы занять позиции и прикрыть танки с обоих краев оврага. Машина Орехова подошла к попавшему в беду «Шерману» Шапкина, помощники механиков-водителей быстро накинули на крюки буксирные тросы. Юрий, стоя впереди своей «Эмча», руками подавал команды механику-водителю. Буксировка началась. Вдруг десантники, поднявшиеся на левый гребень оврага, закричали: «Немцы!» И тут же открыли автоматный огонь, отходя к своим танкам.

Экипажи мгновенно заняли боевые места. Успели впрыгнуть в башни «Эмча» и прибежавшие танкодесантники левой группы охранения. А вскоре около ста пятидесяти немецких солдат и офицеров подошли к «связанным» танкам на бросок гранаты. Стрелять по ним было уже поздно… Спустя секунды фашисты, словно муравьи, облепили «Шермана». Замазали грязью смотровые щели, залепили черноземом прицельные отверстия в башне, полностью ослепив экипаж. Стучали по люкам, пытались их открыть штыками винтовок. И все горланили: «Рус, капут! Сдавайтися!»

Правая группа охранения, отстреливаясь, стала отходить к шоссейной дороге. Потеряв двух человек убитыми и трех ранеными, с огромным трудом ей все же удалось достичь магистрали. К счастью, здесь солдаты увидели две приближающиеся боевые машины «Катюш». Их командир, гвардии младший лейтенант Иван Кривцов, выслушав рассказ автоматчиков, не стал мешкать, приняв решение дать залп по противнику, облепившему танки. Ничего другого предпринять было невозможно. Подавляющее превосходство было на стороне неприятеля, а промедление грозило гибелью танкистов. «Катюши» передними колесами быстро спустились в кювет и дали залп прямой наводкой. Яркие огненные стрелы с шипением и свистом устремились в лощину. Через мгновение ослепительное пламя заплясало вокруг «Эмча». Когда дым от взрывов ракет рассеялся, танки стояли, на первый взгляд, невредимыми, только корпуса и башни были покрыты густой копотью. По уцелевшим фашистам, разбегавшимся в разные стороны, открыли огонь танкисты. В это время подошли тыловые подразделения 233-й танковой бригады. Солдаты-обеспеченцы в короткой атаке разогнали немцев, захватив около сорока пленных.