Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию - [24]

Командира батальона майора Григория Городилова вызвали к командиру бригады. Я, начальник штаба, остался в подразделении за старшего. Время приближалось к полудню. Командир второй танковой роты старший лейтенант Александр Кучма, воспользовавшись временным затишьем между боями, решил в 12 часов послушать по радио последние известия, чтобы потом, записав самые интересные, проинформировать своих подчиненных. Так поступали всегда, когда предоставлялась возможность на короткий срок вывести станцию из боевой сети.

Александр спустился в боевое отделение «Эмча». Танковая радиостанция расположена в нише задней части башни. Чтобы удобнее было к ней подойти, он немного приподнял ствол пушки и опустил гильзоулавливатель. Включив приемник, спиной прислонился к казеннику орудия. Надел наушники, в которых уже слышались позывные Москвы, положил на командирское сиденье блокнот и приготовился записывать информацию. Рядом с командиром в это время находился радист гвардии сержант Николай Шевцов, дежуривший у включенной на прием KB радиостанции. Поэтому он оказался свидетелем происшедшей трагедии, да и сам пострадал.

Сержант хорошо запомнил яркую огненную вспышку, свист осколков в башне, жгучую боль в левой руке. А затем Николай увидел медленно сползающего вниз командира роты. Шевцов перед этим на миг присел, взявшись переставлять в сторону два снаряда, стоявших на полу боевого отделения, чтобы не мешали старшему лейтенанту Кучме.

Забыв о собственной ране, радист быстро подхватил стонущего офицера. По ладоням Николая потекли теплые струйки крови: «Командир ранен!» – во весь голос закричал Шевцов. Другие члены экипажа в это время лежали под танком, спрятавшись от пронесшегося несколько секунд назад на бреющем немецкого истребителя, обстрелявшего из авиационной пушки боевой порядок батальона.

Когда я узнал, что ранен старший лейтенант Кучма, я бегом направился к танку командира второй роты. Подбежав, я увидел, как экипаж осторожно укладывал Александра, находившегося без сознания, на брезент, расстеленный возле машины. Рядом, прислонившись к направляющему колесу, сидел на земле Николай Шевцов. Ему перевязывали раненую руку. Подбежали фельдшер батальона и санитары. Стали оказывать Кучме первую медицинскую помощь. Я приказал начальнику связи батальона гвардии старшему лейтенанту Александру Моршневу вызвать из санитарного взвода бригады машину. Надо было командира роты и радиста эвакуировать в госпиталь.

Шевцов доложил мне о случившемся в боевом отделении «Эмча». Начальник артиллерийского снабжения батальона гвардии старший лейтенант Иван Корчак обнаружил на днище боевого отделения донную часть 20-мм снаряда пушки вражеского самолета. Но откуда он мог влететь в башню «Шермана»? Пока не подошла санитарная машина, выяснили, что во время обстрела был открыт только командирский люк танка. Странно… Входное отверстие раны Кучмы – между лопатками, выходное – нижняя часть груди. Следовательно, траектория авиационного снаряда наклонно-горизонтальная. Снаряд, попади он в открытый люк командирской башенки, имел бы траекторию близкую к вертикальной… На полугусеничном бронетранспортере подъехали бригадные медики. Со времени ранения Кучмы прошло не более 20 минут, но помощь их уже не понадобилась – Александр Терентьевич, не приходя в сознание, скончался. Мы, фронтовики, видевшие не одну смерть на поле боя, были глубоко потрясены гибелью нашего замечательного однополчанина и надежного товарища. Однако причина, приведшая к такому трагическому концу, пока оставалась загадкой. Корчак и с ним несколько офицеров тщательно обшаривали, ощупывали каждый квадратный сантиметр внутренних и наружных стенок башни танка Кучмы. Никаких следов удара вражеского снаряда о броню так и не нашли. Тем более не было ни малейшего зазора между корпусом «Эмча» и башней, через который он мог влететь в боевое отделение. «Откуда?» – продолжала волновать каждого танкиста эта проблема. Тем не менее через полчаса Иван Корчак крикнул: «Нашел!» Все, стоявшие с обнаженными головами вокруг Саши Кучмы, кинулись к начарту. И вот что выяснилось…

Носовая часть «Шермана» была несколько выше кормовой. Александр Терентьевич, спустившись в башню, приподнял пушку еще на 10–15°, в результате чего дульный срез ствола оказался нацелен в небо. В танковых войсках существовало обязательное правило: при нахождении машины на боевой позиции затвор ее орудия должен быть открыт, а на днище боевого отделения должны стоять наготове к заряжанию два снаряда – бронебойный и осколочный. Вот эти два обстоятельства – значительный угол возвышения пушки и открытый ее вертикально-клиновой затвор – стали причиной смертельного ранения Кучмы. Оказалось, что 20-мм авиационный снаряд попал в канал ствола приподнятого 76,2-мм танкового орудия, пролетел по нему и, встретив преграду – спину прислонившегося к казеннику командира роты, – взорвался. Неоспоримое доказательство именно этого направления полета – следы ведущего медного пояска вражеского снаряда на нарезах пушки «Эмча».

Какова вероятность попадания снаряда, выпущенного из летящего самолета в круг диаметром семь с половиной сантиметров? Правильно – никакой…