Танкист, или «Белый тигр» - [31]
Деловая беседа неожиданно завершилась. Предусмотрительно захваченная патрулем старушонка подала с заднего сиденья «виллиса» свой дребезжащий голосок и выпростала из перчатки в сторону гвардейца крючковатый палец.
Верблюда с погонщиком тут же отпустили. На стол перед комендантом вывалили целую груду часов, перемешавшихся, как змеиный клубок. Парочка завалявшихся в галифе Крюка обручальных колец окончательно прояснила картину — кандидат был определен.
Не подозревающий о том, что вот-вот лишится наводчика, Ванька охватывал нетерпеливым взором поля за рекой, а суд в сохранившейся ратуше уже вынес вердикт. Все те же дубы-прокуроры потирали руки: наскрести еще парочку другую эпизодов не представляло проблемы. Об интимных ласках сержанта по-немецки основательно поведали две почтенного возраста дамы, которых сам наводчик (что неудивительно) так и не вспомнил. Затем на сержанта повесили еще с десяток эпизодов. Праздник справедливости решили обставить с размахом: для этого требовалось построить бригаду, к которой имел честь принадлежать найдёновский экипаж, и кончить дело на виду у всех потенциальных насильников. Заместитель прыткого коменданта уже подыскал подходящую стену.
Особист Сукин, без сомнения, был бы доволен. Но именно последнему моменту обязана жизнью добрая половина всех негодяев: Ангел Спаситель нанес в комендатуру визит как раз в ту веселенькую минуту, когда приговоренного, без ремня и погон, уже выводили на улицу. Рыбалко узнал молодца — и в схватке с законом победил авторитет. Чудом не нашпигованный свинцом сержант, словно Ниф-Ниф, примчался к «Ласточке», и с тех пор носа из под нее не казал.
В один прекрасный весенний денек рядом с застывшей, как преждевременный памятник, найдёновской «тридцатьчетверкой», наконец-то достроили переправу. Притопленный в открывшейся воде, пропускающий через себя льдины, настил был невидим с воздуха самому дотошливому корректировщику и вызывал непреходящую радость Черепа: тот трясся от одной только мысли, что теперь в любой момент можно рвануть за «Тигром» в сторону Цоссена. Гигантский ткацкий станок, между тем, продолжал работу на всем протяжении Одера: саперы — эти истинные «лошадки войны» — продолжали тянуть сотни тайных и явных нитей к обреченному правобережью. Немцы в бессилии наблюдали за трудягами-ткачами, проклиная их несомненное и очевидное мастерство.
Башмачкин уже готовился завести дизель (Призрак никуда не девался, он дразнил рыком и запахом), как вынырнувший возле номера 379 адъютант генерал-лейтенанта Безбородова вызвал настоящий переполох. Впрочем, Крюк с якутом напрасно волновались: заместитель Конева отметил их убогого командира тем, что собственноручно выбрал Ивану Иванычу на складе новую добротную офицерскую шинель.
Заряжающий и наводчик готовы были сожрать начальство глазами. Вид двух подельников, по-прежнему позволял усомниться в эволюции «человека разумного» — хотя кое-какие выводы были сделаны; с брони «тридцатьчетверки» исчезли столь тщательно и с такой продуманностью привязанные ранее чемоданы и узлы. После конфуза с метилом якут резко снизил свой аппетит, установив щадящую норму — «сто» утром, «сто» в обед — и «двести» на сон грядущий — чем приобрел даже некоторую розоватость щек.
Однако, несмотря на внутренние перемены, вытянувшаяся перед посланцем троица была до безобразия грязна и оборвана: даже саперы оторопели. Щеголеватый полковник-адъютант приказал тут же опробовать подарок. Послушно обернув себя необъятной шинелью, Кощей не мог не перепугать свидетелей: синяя шея венчалась оскаленной головой, разбитые пальцы, словно веники, едва торчали из обшлагов. Безбородов откровенно промахнулся — нарядившаяся в добротное сукно Смерть расстроила даже посредника.
Тем не менее, шинель осталась — и Акакий Акакиевич уже в ней ринулся за последнюю реку.
В 41-ом советские танки ползли неуверенными толпами, поскуливая, как щенята, слепые и бестолковые — их целыми кучами неторопливо щелкали развеселые немецкие артиллеристы.
В 42–43 были попытки маневра — из недобитых мехкорпусов приказом вождя сколотили армии. Но «коробки» по-прежнему швырялись в пасть «Тиграм» без всякой разведки. Командиры по рукам и ногам были повязаны неутомимыми «особистами», и наверху и внизу шарахались от самой робкой, зародышевой инициативы, Мехлиса боялись больше разухабистого «Даст Рейха», опять-таки, к радости германских «восемь-восемь» предпочитая атаковать в лоб неуклюжими стадами — конечно же, все то время найдёновское небо усердно заполнялось новыми железными мучениками.
Наглость и расчет, желание гнать и резать впервые явил изумленному Моделю знаковый 44! По германским тылам осмысленно зарыскали, поначалу сотни, а затем уже тысячи машин. Ремонтники и хозчасти едва поспевали за танками. Тем не менее, запчасти, топливо и разнообразнейшие «болванки» доставлялись бесперебойно. Итог не замедлил себя ждать: танкисты, словно в сказке «ударившись оземь», стали азартны, как игроки в казино. Самые хитроумные укрепрайоны, перед которыми еще год назад не задумались бы положить и фронт, «тридцатьчетверки» обходили теперь на рысях, без оглядки, и что не удивительно, без
В основе новой повести лауреата премии «Национальный бестселлер» Ильи Бояшова лежит реальная история, произошедшая летом 1943 года на Аляске. Советский экипаж перегоняет по ленд-лизу из Америки в СССР двухмоторный бомбардировщик «Дуглас А-20 Бостон». Приземлившись для дозаправки на авиабазе в Номе, небольшом городишке на побережье Аляски, пилот обнаруживает, что колпак турели, где находился штурман, открыт, а сама турель пуста. На поиски пропавшего штурмана, в парашютной сумке которого был тайник с ценными разведданными, отправляются две поисковые группы — советская и американская…
Несмотря на свою былинность и сказочность, роман Ильи Бояшова совершенно лишен финальной морали. Монах и плут пребывают в непрерывном странствии: один стремится попасть в Святую Русь, другой – в страну Веселию. Но оба пути никуда не ведут. Алексей-монах, избранник Божий, не находит святости в монастырях и храмах, Алексей-плут, великий скоморох, не находит признания своему веселому дару. И утешающий и увеселяющий равно изгоняются отовсюду. Так уж повелось, что если не выпадет тебе вдоволь страданий, то и не сложат о тебе никакой былины, а рассчитывать на что-то большее, осязаемое и вовсе смешно – нечего тогда было рождаться с умом и талантом в России…
Перед вами первое и пока единственное прозаическое переложение знаменитого скандинавского эпоса «Старшая Эдда», сделанное известным писателем Ильей Бояшовым. Теперь этот литературный памятник, еще недавно представлявший интерес исключительно для специалистов, вышел за рамки академического круга и стал доступен самой широкой аудитории. «Старшая Эдда» стоит в одном ряду с такими эпосами как «Илиада» и «Махабхарата». Несмотря на то, что «Эдда» дошла до нашего времени в виде разрозненных частей, ее «Песни о богах» и «Песни о героях» сыграли колоссальную роль в развитии западноевропейской литературы.
У России женский характер и женское лицо – об этом немало сказано геополитиками и этнопсихологами. Но лицо это имеет много выражений. В своем новом романе Илья Бояшов рассказывает историю русской бабы, которая из ничтожества и грязи вознеслась на вершину Олимпа. Тот, кто решит, что перед ним очередная сказка о Золушке, жестоко ошибется, – Бояшов предъявил нам архетипический образ русской женственности во всем ее блеске, лихости и неприглядности, образ, сквозь который проступают всем нам до боли знакомые черты героинь вчерашнего, сегодняшнего и, думается, грядущего дня.Прочитав «Каменную бабу», невольно по-новому посмотришь на улыбающихся с экрана примадонн.
Бывают в истории моменты, когда грань между действительностью и фантастикой стирается, а в жизнь ничем не примечательных людей начинает прорываться ветер с той стороны реальности. Таким моментом было в России начало девяностых годов.И кому как не Илье Бояшову – признанному мастеру философской притчи, легкой истории как бы о жизни, а как бы и о чем-то большем («Путь Мури», «Армада», «Танкист, или “Белый тигр”»), – писать об этом страшном и веселом времени?
Эта книга – занимательный роман-притча. Ее автора без натяжки можно назвать Кустурицей в прозе. На фоне приключений обыкновенного кота Мури, потерявшего во время войны в Боснии своих хозяев и теперь вольно гуляющего по всей Европе, решаются весьма серьезные вопросы. Кит рассекает океан, лангусты бредут вереницей по морскому дну, арабский шейх на самолете без посадки облетает Землю, китаец идет по канату через пропасть… Есть ли цель у их пути, или ценен лишь сам путь? Будет ли путнику пристанище, или вечное скитание – удел всего живого?
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.