Танкист, или «Белый тигр» - [29]
Прежде чем увидеть последнюю перед Берлином реку, почитатель Канта и Бетховена от края до края проехал взятый на штык Цорбен. Мерзости великого похода Третьей Танковой в который раз явились ему. Освещенный точно прожекторами, бьющим из зданий огнем, генерал вынужден был устремить взгляд в себя. Было от чего прятаться: бежали за «виллисом» истерзанные девушки: за ними гналась толпа победителей. Офицеры охраны, сорванными, на последнем пределе, глотками и выхваченными ТТ разгоняли пьяную рвань: сержанты и рядовые разбегались по улицам, чтобы собраться вновь. Женщины потрошились ими, как куры («вот вам, за Минск и Харьков») — хотя тут же с походных кухонь повара кормили детей. Сожженные ИСы проворно и усердно закрашивал самый великий на земле маляр — февральский снег. С мертвых механиков и башнеров уже были сняты сапоги и ботинки. Ведьма-война скакала и кривлялась перед генералом, прежде чем «виллис» добрался до пустоты и безмолвия берега: правда, за Одером уже виделся ее конец; вполне осязаемый и справедливый, но Вельяминов был пессимист, он предпочитал повторять в душе за все человечество: «Иисусе Христе, сыне Божий, спаси и помилуй нас, грешных…».
Рядом с уставшим от бесконечного свинства аристократом, сопел потомственный крестьянин, унтер в Первую мировую, буденновский рубака, испанский комбриг, а, ныне сталинский генерал-лейтенант Матвей Ильич Безбородов. Вдали, над так и не полоненным еще Бреслау, гудело великое зарево. С невидимой реки в лицо било холодом. За генеральскими спинами, которые третью военную зиму нещадно горбила ответственность, поблескивал огонек найдёновской цигарки.
— Завидую я капитану, — буркнул генерал-лейтенант. — Сам скачешь как на сковородке, вертишься, в глазах рябит от карт. Готов здесь же, не сходя с места, и упасть… А этому обгоревшему черту хоть бы что!… Нас с тобой под Оппельном в тылу и то тряхнуло — едва Богу душу не отдали. А он до Одера прокатился без единой царапины… Щепотку бы такого фарта!
— Помилосердствуй, голубчик Матвей Ильич! — воскликнул Вельяминов. — Попробуй, покувыркайся в корыте, которое, чуть что, и сгорит за секунду!… И посмотри только на него: настоящий Акакий Акакиевич! Шинели нет порядочной — одни обноски… Из всего имущества — старый «сидор». И куда ему податься, кроме танка? Забился, точно в нору.
С писателем Гоголем герою Мадрида и рабоче-крестьянскому генералу не приходилось встречаться — Безбородов недоверчиво уставился на собеседника. И вот что отрезал:
— Этот черт Найдёнов Силезию снесёт с Померанией — не заметит! Прикажи сейчас — лезь в реку; ведь полезет, дьявол обожженный: лишь бы дорваться до «немца». Он-то за ним до самого Берлина погонится. И не возьмет его ничего — ни «фауст», ни мина. Это меня может в любую минуту накрыть. А Ваньку — дудки. И что для нас с тобою бессмыслица — для него, башибузука — смысл: вот, и сейчас торчит в танке. Было бы плохо — вылез. Как ошпаренный выскочил бы! Таким война -- мать родна. И куда он все таращится?
Начальство вновь схватилось за бинокли и напрягло слух — и вновь не разобралось, что крутится там, на том берегу, за ночным метелистым снегом.
Насторожившийся, словно легавая, Ванька давно разобрался. Он слышал, как в темных унылых пространствах жмутся друг к другу потерявшие лоск «Элефанты» и «Мардеры», которых, словно слепых котят, бросили на обочинах. К стонам еще не развороченных штурмовиками «бизонов» прислушивался танкист, в не затихающем шуме войны определяя их одинокие сиплые позывные. Метель, ослепившая двух генералов, не могла заглушить ночной переклички немцев: Ванька, единственный, слышал, как там, за рекой, трясутся от страха немецкие самоходки. Теперь «Ягдпанцеры» сами были готовы забиться в любую щель, зарыться по крышу рубки: они бросали в тягучую ночь жалобные голоса. Их лихорадка доходила до Одера. Вжавшись в сидение «Ласточки», весь покрывшийся инеем, потусторонний Найдёнов терпеливо разбирался в какофонии звуков, настроившись, как антенна, на единственный голос. И тот, единственный, не обманывал! Временами, ненадолго заглушая его, мяукали израненные «Пантеры». В недалеком немецком тылу, торопливо сгружаясь с платформ, бормотали проклятия небу «Штурмтигры» со своими, уже бесполезными, 380-мм бомбометами. Проваливаясь в снежное месиво, тут же, у места выгрузки переобувались с транспортных гусениц на боевые, последние Pz. Kpfw 4. У этих неповоротливых увальней из истощенных резервов Гиммлера не оставалось шансов: пятнадцатилетние механики могли довести их разве что до первой русской батареи. Но вновь пробивался сквозь перекличку сотен обреченных машин, не знающий ни усталости, ни поражения рык! И тогда Найдёнов молился своему всемогущему Богу. Он не зря напрягался той буйной на грабежи и метели ночью — в ста пятидесяти километрах на северо-запад от засыпанной бураном «Ласточки» Призрак был надежно запеленгован. «Белый тигр» никуда и не собирался деваться — монстр утаптывал место для нового боя.
Пока Ванька глядел за реку, экипаж развлекался: ремень ППШ немилосердно натирал плечо, но увлеченный наводчик не обращал внимания на подобные мелочи. Сержант мягко отстранял с дороги особо непонятливых жильцов. Его натруженными руками снимались как раз те самые картины, за которыми годами ожидали своего избавителя семейные шкатулки. Полы он вскрывал именно в нужном месте. Столовое серебро рассовывалось по карманам. Часы сгружались в видавшие виды «сидоры». Затем наступал черед обитателей: приглашая на кровать широким жестом очередную хозяйку, сержант не брезговал и почтенной старостью. Он вправе был требовать оплату в виде колье, обручальных колец и массивных сережек — и, виртуозно освобождая пожилых и молодых владелиц от фамильного золота, успевал отпускать партнершам комплименты. Впрочем, немки оказались на редкость дисциплинированны — Крюк не мог на них нахвалиться:
В основе новой повести лауреата премии «Национальный бестселлер» Ильи Бояшова лежит реальная история, произошедшая летом 1943 года на Аляске. Советский экипаж перегоняет по ленд-лизу из Америки в СССР двухмоторный бомбардировщик «Дуглас А-20 Бостон». Приземлившись для дозаправки на авиабазе в Номе, небольшом городишке на побережье Аляски, пилот обнаруживает, что колпак турели, где находился штурман, открыт, а сама турель пуста. На поиски пропавшего штурмана, в парашютной сумке которого был тайник с ценными разведданными, отправляются две поисковые группы — советская и американская…
Несмотря на свою былинность и сказочность, роман Ильи Бояшова совершенно лишен финальной морали. Монах и плут пребывают в непрерывном странствии: один стремится попасть в Святую Русь, другой – в страну Веселию. Но оба пути никуда не ведут. Алексей-монах, избранник Божий, не находит святости в монастырях и храмах, Алексей-плут, великий скоморох, не находит признания своему веселому дару. И утешающий и увеселяющий равно изгоняются отовсюду. Так уж повелось, что если не выпадет тебе вдоволь страданий, то и не сложат о тебе никакой былины, а рассчитывать на что-то большее, осязаемое и вовсе смешно – нечего тогда было рождаться с умом и талантом в России…
Перед вами первое и пока единственное прозаическое переложение знаменитого скандинавского эпоса «Старшая Эдда», сделанное известным писателем Ильей Бояшовым. Теперь этот литературный памятник, еще недавно представлявший интерес исключительно для специалистов, вышел за рамки академического круга и стал доступен самой широкой аудитории. «Старшая Эдда» стоит в одном ряду с такими эпосами как «Илиада» и «Махабхарата». Несмотря на то, что «Эдда» дошла до нашего времени в виде разрозненных частей, ее «Песни о богах» и «Песни о героях» сыграли колоссальную роль в развитии западноевропейской литературы.
У России женский характер и женское лицо – об этом немало сказано геополитиками и этнопсихологами. Но лицо это имеет много выражений. В своем новом романе Илья Бояшов рассказывает историю русской бабы, которая из ничтожества и грязи вознеслась на вершину Олимпа. Тот, кто решит, что перед ним очередная сказка о Золушке, жестоко ошибется, – Бояшов предъявил нам архетипический образ русской женственности во всем ее блеске, лихости и неприглядности, образ, сквозь который проступают всем нам до боли знакомые черты героинь вчерашнего, сегодняшнего и, думается, грядущего дня.Прочитав «Каменную бабу», невольно по-новому посмотришь на улыбающихся с экрана примадонн.
Бывают в истории моменты, когда грань между действительностью и фантастикой стирается, а в жизнь ничем не примечательных людей начинает прорываться ветер с той стороны реальности. Таким моментом было в России начало девяностых годов.И кому как не Илье Бояшову – признанному мастеру философской притчи, легкой истории как бы о жизни, а как бы и о чем-то большем («Путь Мури», «Армада», «Танкист, или “Белый тигр”»), – писать об этом страшном и веселом времени?
Эта книга – занимательный роман-притча. Ее автора без натяжки можно назвать Кустурицей в прозе. На фоне приключений обыкновенного кота Мури, потерявшего во время войны в Боснии своих хозяев и теперь вольно гуляющего по всей Европе, решаются весьма серьезные вопросы. Кит рассекает океан, лангусты бредут вереницей по морскому дну, арабский шейх на самолете без посадки облетает Землю, китаец идет по канату через пропасть… Есть ли цель у их пути, или ценен лишь сам путь? Будет ли путнику пристанище, или вечное скитание – удел всего живого?
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.