Танкист, или «Белый тигр» - [19]
Якут жил в обнимку с двумя канистрами. В удобную, вместительную немецкую тару беспрестанно доливались то спирт, то шнапс, то польские ликеры, то неизменная в этих местах особо крепкая «сливовица», от одного стакана которой любой, самый искушенный пехотинец мог бы замертво свалиться с копыт. Вся эта мешанина польских, немецких, французских вин, коньяков, шартрезов и водок постоянно бродила в канистрах, создавая невероятный по крепости ядреный «ерш», почему-то называемый Бердыевым «ашматкой». Поймав в одном подворье двух, только что ожеребившихся кобылиц, якут добавил к содержимому канистровой «ашматки» еще и кумыса. Прикладываясь к смеси, он восседал на башне «Валентайна», посреди коробок с едой и сукном, словно китайский божок, ухитряясь во время внезапных толчков и остановок мгновенно цепляться за люки, скарб, веревки и скобы. То, что Бердыев ни разу не свалился под гусеницы, было не меньшим чудом, чем способность Ваньки Смерти вовремя учуять очередную спрятавшуюся за домами, заборами и деревьями фашистскую дрянь.
Так они и катились, а следом, едва поспевая, тряслись заплеванные грязью и копотью мотоциклисты, и грохотала толпа перемешавшихся между собой «Шерманов», ИСов, «тридцатьчетверок» и «сушек» — измотанная, избитая, по-медвежьи подревывающая на поворотах, испускающая целые облака отработанных газов. Танковое скопище безжалостно, не оглядываясь, оставляло за собой и навсегда убитые, и схватившие обширный инфаркт от постоянного бега «коробки». В моторных отделениях сошедших с дистанции танков замирали изношенные механические сердца. Их желтовато-мутную бензиновую и дизельную кровь переставали толкать трубопроводы. Вентиляторы до черноты забивались вездесущей пылью. Но никто в те дни не копошился в их внутренностях, никто не возвращал машины из сумрачной комы — хирурги и анестезиологи ремонтных баз застряли еще за Неманом — и танки уже десятками, а, затем, и сотнями чернели на обочинах, в отчаянии распахнув люки.
Подобная гонка не могла продолжаться вечно; тем более, немцы не собирались экономить «фаустпатроны». То одна, то другая машина постоянно уменьшающихся танковых армий, утыкалась стволом в землю и беспомощно выла, отдавая себя огню. В полках и дивизиях к началу прорыва насчитывающих в своем составе сотни «коробок» через месяц по разбитым польским шляхам продолжали пылить считанные единицы. Надорвавшиеся танки чихали, кашляли, выжимая последние остатки сил, они синели от газов, и задыхались, подобно вконец истощившимся бегунам. Вместе с машинами безнадежно таяли люди. В каждом придорожном леске после прохождения всей этой воющей массы обязательно прописывался песчаный холмик с кое-как прилаженной жестяной звездой. И все-таки то было лето невиданного «блицкрига»; едва заштрихованные красные «стрелы» на картах молниеносно разлетались в стороны (их не успевали фиксировать шатающиеся от бессонницы маршалы), тыловые штабы со своим содержимым едва поспевали за несущимися «Катюшами» и гаубицами, Богданов и Лелюшенко, добровольно схоронившие себя в душных командирских «коробках», днем и ночью не снимали наушники, счет шел на сотни отвоеванных миль и пленных никто не считал. От гусениц ходуном ходила польская равнина, и Висла наконец-то услышала охрипший воинственный танковый ор.
На подходе к великой реке Ваньку нагнал мотоцикл с очередным корреспондентом, до фуражки наполненным той особой бестолковой активностью, которая присуща дворовым щенкам и тыловым борзописцам. Мальчишка жаждал непременно «отточить перо и кадр» хоть на одном, но обязательно настоящем герое.
Отправляя к Найдёнову упивающегося своей самостью юнца, штабные едва скрывали ухмылки. Сопровождающий, особист с многозначительной фамилией Сукин, посчитал нужным предупредить щелкопера — что касается Ивана Иваныча, «лейка», по всей видимости, не понадобится. Главный объект интереса лучше не помещать на передовой полосе. И вообще, всю дорогу трясясь за спиной старшины, управлявшим тяжелым «БМВ», особист не скрывал тревожного скепсиса — у него были свои причины для столь неожиданного визита. Несмотря на стремительность передвижения «Валентайна», до особого отдела долетели рапорты о выходящих за всякие рамки делишках найдёновского экипажа.
Путь к Ивану Иванычу был не близок. Болтаясь в коляске, гость без устали вертел гуттаперчевой шеей — в этой жизни его радовало, без исключения, все: и разбитые вдребезги ИСы, у которых от детонации огромными лепестками вскрывало броневые плиты, и расплющенные штурмовкой эсэсовские броневики. Рискуя вывалиться, он то и дело наводил объектив на обуглившиеся «тридцатьчетверки», «Пантеры», «Мардеры», «Черчилли», «Шерманы», вновь «тридцатьчетверки» и вновь опрокинутые броневики. А, кроме того, на брошенные каски, амуницию, штабеля минных и снарядных ящиков, и на десятки трупов, своих и чужих, закидывать землей которых не было уже ни сил, ни возможностей. Неохотно уступая мотоциклу, в направлении запада брели редкие пехотинцы, едва таская вещмешки, винтовки и неизменные ППШ — над ними, как и над танками, царствовала беспросветная усталость.
Несмотря на свою былинность и сказочность, роман Ильи Бояшова совершенно лишен финальной морали. Монах и плут пребывают в непрерывном странствии: один стремится попасть в Святую Русь, другой – в страну Веселию. Но оба пути никуда не ведут. Алексей-монах, избранник Божий, не находит святости в монастырях и храмах, Алексей-плут, великий скоморох, не находит признания своему веселому дару. И утешающий и увеселяющий равно изгоняются отовсюду. Так уж повелось, что если не выпадет тебе вдоволь страданий, то и не сложат о тебе никакой былины, а рассчитывать на что-то большее, осязаемое и вовсе смешно – нечего тогда было рождаться с умом и талантом в России…
В основе новой повести лауреата премии «Национальный бестселлер» Ильи Бояшова лежит реальная история, произошедшая летом 1943 года на Аляске. Советский экипаж перегоняет по ленд-лизу из Америки в СССР двухмоторный бомбардировщик «Дуглас А-20 Бостон». Приземлившись для дозаправки на авиабазе в Номе, небольшом городишке на побережье Аляски, пилот обнаруживает, что колпак турели, где находился штурман, открыт, а сама турель пуста. На поиски пропавшего штурмана, в парашютной сумке которого был тайник с ценными разведданными, отправляются две поисковые группы — советская и американская…
Перед вами первое и пока единственное прозаическое переложение знаменитого скандинавского эпоса «Старшая Эдда», сделанное известным писателем Ильей Бояшовым. Теперь этот литературный памятник, еще недавно представлявший интерес исключительно для специалистов, вышел за рамки академического круга и стал доступен самой широкой аудитории. «Старшая Эдда» стоит в одном ряду с такими эпосами как «Илиада» и «Махабхарата». Несмотря на то, что «Эдда» дошла до нашего времени в виде разрозненных частей, ее «Песни о богах» и «Песни о героях» сыграли колоссальную роль в развитии западноевропейской литературы.
У России женский характер и женское лицо – об этом немало сказано геополитиками и этнопсихологами. Но лицо это имеет много выражений. В своем новом романе Илья Бояшов рассказывает историю русской бабы, которая из ничтожества и грязи вознеслась на вершину Олимпа. Тот, кто решит, что перед ним очередная сказка о Золушке, жестоко ошибется, – Бояшов предъявил нам архетипический образ русской женственности во всем ее блеске, лихости и неприглядности, образ, сквозь который проступают всем нам до боли знакомые черты героинь вчерашнего, сегодняшнего и, думается, грядущего дня.Прочитав «Каменную бабу», невольно по-новому посмотришь на улыбающихся с экрана примадонн.
Илья Бояшов – писатель с двойным дном. Он умеет рассказать историю так, что судьба его героя, описанная как частный случай, оборачивается в сознании читателя неким обобщающим провиденциальным сюжетом. Именно это качество вкупе с художественным мастерством позволило в свое время Бояшову взлететь на литературный Олимп и занять то место в современной русской словесности, которое по праву на сегодняшний момент за ним закреплено.Новая повесть Ильи Бояшова «Кокон» – история человека, ощутившего в себе присутствие души, как болезнь, и не жалеющего сил и средств на то, чтобы излечиться от недуга, избавиться от назойливого жильца.
Бояшов выводит на свет архетипы русского подсознания. Он написал то, что должно быть написано. За что ему спасибо. П. КрусановТекст Ильи Бояшова я определил бы как художественный образ русской идеи — в некотором смысле по своей убедительности этот образ превосходит многие философские выкладки, озвученные в спорах славянофилов и западников. А. СекацкийБояшов был первым редактором Стогова. Прочитав «Безумца», я до сих пор в недоумении — почему Бояшов Стогова не убил? В. Назаров.
Герой повести в 1941 году служил на советско-германской границе. В момент нападения немецких орд он стоял на посту, а через два часа был тяжело ранен. Пётр Андриянович чудом выжил, героически сражался с фашистами и был участником Парада Победы. Предназначена для широкого круга читателей.
Простыми, искренними словами автор рассказывает о начале службы в армии и событиях вооруженного конфликта 1999 года в Дагестане и Второй Чеченской войны, увиденные глазами молодого офицера-танкиста. Честно, без камуфляжа и упрощений он описывает будни боевой подготовки, марши, быт во временных районах базирования и жестокую правду войны. Содержит нецензурную брань.
Мой отец Сержпинский Николай Сергеевич – участник Великой Отечественной войны, и эта повесть написана по его воспоминаниям. Сам отец не собирался писать мемуары, ему тяжело было вспоминать пережитое. Когда я просил его рассказать о тех событиях, он не всегда соглашался, перед тем как начать свой рассказ, долго курил, лицо у него становилось серьёзным, а в глазах появлялась боль. Чтобы сохранить эту солдатскую историю для потомков, я решил написать всё, что мне известно, в виде повести от первого лица. Это полная версия книги.
Книга журналиста М. В. Кравченко и бывшего армейского политработника Н. И. Балдука посвящена дважды Герою Советского Союза Семену Васильевичу Хохрякову — командиру танкового батальона. Возглавляемые им воины в составе 3-й гвардейской танковой армии освобождали Украину, Польшу от немецких захватчиков, шли на штурм Берлина.
Антивоенный роман современного чешского писателя Карела Конрада «Отбой!» (1934) о судьбах молодежи, попавшей со школьной скамьи на фронты первой мировой войны.
Авторы повествуют о школе мужества, которую прошел в период второй мировой войны 11-й авиационный истребительный полк Войска Польского, скомплектованный в СССР при активной помощи советских летчиков и инженеров. Красно-белые шашечки — опознавательный знак на плоскостях самолетов польских ВВС. Книга посвящена боевым будням полка в трудное для Советского Союза и Польши время — в период тяжелой борьбы с гитлеровской Германией. Авторы рассказывают, как рождалось и крепло братство по оружию между СССР и Польшей, о той громадной помощи, которую оказал Советский Союз Польше в строительстве ее вооруженных сил.