Танки вел Алексеев - [8]

С наблюдательного пункта было видно, как побежали пехотинцы. А сзади вражеские танки, мотоциклисты, автоматчики. Тысячи пуль вдогонку. Задыхаясь, бежали и падали солдаты, сраженные пулеметными и автоматными очередями. Полковник Середкин, забыв обо всем на свете, бросился наперерез отступавшему батальону… Больше Алексеев его уже не видел: полковник погиб, но панику устранить не смог.

В это же время упорный бой с немецкими танками, появившимися со стороны хутора Буденновский, вели бойцы 761-го стрелкового полка. Противник и здесь прорвал нашу оборону, но пехота не оставила окопов. Бойцы, отсекая от танков немецких автоматчиков, не пропускали их вперед. Но вражеские танки подавили наши противотанковые батареи, подбили несколько легких танков батальона Каранды, вышли к наблюдательному пункту командира полка и сравняли его с землей. На своем боевом посту погибли командир полка майор Герасенко и начальник штаба майор Мочалов. Но полк продолжал сражаться.

Прорвавшись через первую линию обороны, около сорока немецких танков подошли с севера-востока к Большим Салам. Алексеев видел, как батальон Гаганова вел интенсивный огонь по врагу, но наши танковые пушки «сорокапятки» не пробивали лобовую броню средних немецких танков с дальних дистанций. А выдвигаясь вперед, навстречу врагу, они сами становились слишком уязвимыми.

На вторую линию нашей обороны, занимаемую 606-м стрелковым полком непосредственно перед Большими Салами, прорвались с запада около тридцати немецких танков. Завязался жестокий неравный бой. Несмотря на героизм пехотинцев, Большие Салы пришлось оставить. В суматохе, под прикрытием наступивших сумерек спешно эвакуировались штаб дивизии и оперативная группа штаба 6-й танковой бригады.

Хутор Щепкин, что находится в пяти километрах к востоку от села Большие Салы, стал сборным пунктом уцелевших подразделений 317-й стрелковой дивизии. Темная осенняя ночь. В степи холодный пронизывающий ветер с поземкой. Маленькие хуторские хаты битком забиты красноармейцами тыловых частей, прибывших сюда месяц, а то и полтора назад, когда начала создаваться оборона Ростова, и бойцами отступивших сегодня частей. Костры на окраинных улицах служили своеобразными ориентирами тем, кто искал свою роту, взвод, отделение.

Для капитана Нестерова, как и для многих других его боевых товарищей, сегодняшний день стал боевым крещением. Капитан не участвовал в рукопашной схватке, не водил в бой танки. Ему, выполнявшему ответственные обязанности заместителя начальника штаба танковой бригады, надлежало обеспечивать управление танковыми и мотострелковыми батальонами, руководить боевыми действиями, выполняя приказы и замыслы командира. Правда, передача танковых батальонов в оперативное подчинение стрелковым дивизиям в определенной степени снижала ответственность командования бригады за судьбы и дела батальонов. Командир и штаб с самого начала понимали, что такой порядок должен быть изменен.

Полковник Алексеев, побывав во всех танковых батальонах, доложил командующему армией генерал-лейтенанту Ф. Н. Ремезову о недостаточно серьезной продуманности противотанковой обороны: танки размещены без увязки с другими средствами в системе обороны. В результате этого командующий издал 12 ноября 1941 года приказ «Об организации противотанковой обороны армии», в котором потребовал использовать танки впереди стрелковых позиций, обязал обеспечить хорошую их маскировку, ни в коем случае не допуская размещения танков в одну линию. В то же время рассредоточение танковой бригады на площади в тысячу квадратных километров поставило в крайне затруднительное положение ее штаб. Плохо обеспеченный средствами радиосвязи, он не мог постоянно контролировать действия батальонов. Телефонной же связью через дивизионные и полковые узлы можно было воспользоваться только в период затишья, да и то не всегда. Однако командир бригады и штаб понимали, что и в этой ситуации их долг — обеспечить наибольшую эффективность использования танков.

После прорыва линии обороны Нестеров вместе с капитаном Чепковым и другими командирами оперативной группы, получив приказание полковника Алексеева, буквально в пять минут свернул командный пункт в Больших Салах и на штабном автобусе выбыл в хутор Щепкин.

Нестеров прежде не участвовал в боях, но хорошо представлял немецкую танковую атаку. Сегодня же, когда враг ошеломил, парализовал волю к сопротивлению, вызвал страх и растерянность у сотен людей, тревога и испуг на какое-то время овладели и им, человеком не робкого десятка. Это отступление еще раз показало, как необходимо сконцентрировать все силы танковой бригады.

Командным пунктом командира бригады в хуторе Щепкин стала обычная хата с небольшими оконцами. Капитан Нестеров при свете керосиновой лампы колдовал над картой. Располагая хоть и неполными данными о местонахождении танковых рот, батальонов, других частей и подразделений бригады и стрелковых дивизий, он наносил обстановку на карту. Другие командиры оперативной группы, бывшие тут же, на командном пункте, анализировали страшную картину боя, ее детали, замеченные каждым по-своему. Всех волновала судьба Алексеева, который сразу же после прорыва немецких танков и сдачи Больших Сал уехал в мотострелковый батальон: требовалось срочно перестроить оборону батальона. Однако полковник давно уже должен быть на хуторе. Уж не случилась ли беда? Обстановка тревожная, мог столкнуться с какой-нибудь разведывательной группой врага. Поэтому, как только открылась дверь и в ней показался полковник, сидевшие за столом обрадованно воскликнули: «Наконец-то!»