«Здесь предстоит форсировать реку. Это будет очень трудно, — размышлял генерал. — Нет переправочных средств. Армейский понтонный батальон, приданный ранее корпусу, командующий фронтом передал танковой армии Рыбалко».
Решение складывалось само собой: изучив укрепления и систему огневых точек врага, форсировать реку на подручных средствах. Срочно изыскать их. Самое важное — правильно выбрать место плацдарма.
Части корпуса подходили к Днепру. Готовили позиции артиллеристы, зарывали свои боевые машины танкисты, окапывалась пехота. Началась подготовка к битве за Днепр.
Штаб корпуса разместился в чудом уцелевшем большом украинском селе Ковалин, в восьми километрах от Днепра. На возвышенности неподалеку от села саперы оборудовали наблюдательный пункт командира корпуса. Отсюда хорошо просматривались река, деревни Монастырей и Балыка за Днепром и ближе к левому берегу большой остров, покрытый ивняком.
Генерал Алексеев внимательно изучал донесения разведчиков, побывавших на вражеском берегу. Вот что рассказывает командир одной из разведывательных групп Герой Советского Союза сержант М. Д. Кравец:
«С выходом к Днепру в первую же ночь я получил задание с группой разведчиков 183-й танковой бригады переправиться на правый берег, разведать систему обороны и места расположения огневых точек противника. В деревне Яшники нам удалось найти две полуразбитые рыбачьи лодки. Саперы помогли исправить их, и с наступлением темноты мы отплыли от берега. Противник изредка простреливал реку из пулеметов и минометов, освещал ее ракетами. Каждый из нас, наверное, думал одно и то же: «Скорей бы, пока нет ракеты, пройти реку!» Бойцы, сидевшие на веслах, работали дружно и споро. Лодки быстро, рывками скользили по воде. Наконец они, не замеченные врагом, бесшумно причалили к обрывистому берегу.
Оставив двух разведчиков для охраны лодок, вчетвером мы поползли в расположение противника. Достигли траншеи. Ночь, темно, ничего не видно. Где и какие огневые точки, не разобрать. Решаю бросить несколько гранат в немецкие окопы. Шепотом говорю об этом своим ребятам. Гранаты кидаем одновременно, прижимаемся к земле. У немцев переполох. Они открывают стрельбу. Это нам и нужно. Стараемся запомнить, где и какие огневые точки. Постепенно стрельба затихает. Надо действовать дальше. Решил группу разделить. Двоих оставил на месте, а сам с красноармейцем Гарфункиным пополз в глубь обороны немцев. Всю ночь мы изучали позиции врага.
Перед рассветом, соединившись со второй подгруппой, начали пробираться к берегу. Но неудача: напоролись на немецкий пост… Длинная автоматная очередь. Шум, крики. Застрочили пулеметы. Надо было немедленно уходить. Шепотом говорю Гарфункину: «Мы уходим, минуты на три прикрой отход». В это — время ударила наша артиллерия. Снаряды рвались совсем близко. Думаю: «Спасибо, братцы. Немцам теперь не до нас». Ушли мы без преследования. Благополучно добрались до реки. Ни лодок, ни охранявших их разведчиков на месте не оказалось. Осмотрев внимательно берег, мы обнаружили наших товарищей, погибших в неравной схватке. Не могу словами выразить боль и гнев, охватившие меня. Но надо было перебираться через реку. Придется вплавь. Я дал сигнал об отходе Гарфункину и первым бросился в реку, другие за мной. Осенняя вода холодна, судорогой сводило ноги. В голове неотступная мысль: «Во что бы то ни стало добраться до своих, доложить о противнике». Когда мы были где-то на середине реки, немцы вдруг открыли ураганный огонь. Гарфункин плыл далеко позади нас. Я понял, что стреляют по нему. Он не доплыл до берега, погиб.
Из воды мы выбрались мокрыми, продрогшими, обессиленными. Нас быстро переодели, напоили чаем и доставили прямо к командиру корпуса».
Из донесений разведчиков складывалась картина оборонительных сооружений на правом берегу Днепра. В два ряда траншеи, соединенные ходами сообщения, блиндажи. Командир корпуса вспомнил самонадеянные выступления Гебельса о неприступном «Восточном вале». Врал Гебельс, не так страшен черт, как его малюют. Но правый берег высок — вот в чем самая главная трудность. «Не напрасно я подгонял танкистов к Днепру, противник не успел занять по-настоящему оборону, сил у него пока там немного, — думал генерал. — Были б сейчас понтоны, в ночь навели бы наплавной мост, и дело пошло». Но понтонов нет. Не помог разговор и со штабом фронта.
В корпусе развернулась напряженная работа по подготовке к форсированию реки. Мотострелковые и саперные подразделения искали лодки, готовили плоты. Прошли еще сутки.
Днем 23 сентября генерал-майор Алексеев собрал командиров танковых бригад, артиллерийских и минометных полков, командиров других частей.
— Штаб фронта приказал сегодня ночью приступить к переправе через Днепр и захватить плацдарм неподалеку от села Букрин, — объявил Алексеев. — Свежие сведения о противнике, полученные разведгруппами всех танковых бригад, говорят об одном: численность немецких войск на правом берегу непрерывно возрастает. Противник по рокадной дороге спешно перебрасывает свои части и усиливает оборону. Плацдарм во что бы то ни стало должен быть захвачен именно в эту ночь. Через сутки будет поздно. Враг сумеет подготовиться, чтобы опрокинуть десантников, — подвел итог командир корпуса и отдал боевой приказ. — Мотострелковым батальонам танковых бригад с минометами и ружьями ПТР в час ночи 24 сентября на плотах и лодках форсировать Днепр.
