Получив танки и подкрепление, 16 сентября корпус вновь вышел на передовые позиции… Лохвица, впереди Пирятин.
— Памятные места, Василий Михайлович, — взволнованно говорил полковник Божко. Вместе с Алексеевым в колонне оперативной группы штаба он ехал за ушедшими вперед танками. — Здесь, у Лохвицы, в сентябре сорок первого немецкие танки разгромили управление Юго-Западного фронта, погиб командующий фронтом генерал армии Кирпонос… Через эти места с остатками 75-й стрелковой дивизии я выходил из окружения. — Божко вздохнул, помолчал. С болью проронил: — Ох и тяжел был тот путь.
— Понимаю, Митроша, сам испытал под Барвенково.
Алексеев вскоре же после знакомства с полковником Божко стал называть его по-дружески Митрошей. Генералу понравился этот добросовестный, старательный, правдивый офицер. Часто, то на командном, то на наблюдательном пункте, то в машине, они были вместе. Командир корпуса предпочитал всегда иметь под рукой командующего артиллерией. И как только требовалось развернуть артиллерийские полки, Божко был всегда готов.
Начавший службу в дивизии Якира, получивший боевой опыт в войне с белофиннами, познавший горечь поражений первых месяцев войны с фашистской Германией, Митрофан Дмитриевич был отличным помощником. Прост, скромен, отзывчив. Совместная работа с командиром корпуса, общие интересы сблизили их. И, как часто бывает, зародилась между ними та солдатская дружба, дружба без скидок и поблажек, даже если дело касалось повседневной черновой работы. Божко дорожил этой дружбой, стремился помочь генералу во всем, что было в его силах. Он часто выполнял такие поручения командира корпуса, которые не входили в круг обязанностей командующего артиллерией. «Митроша, побывай-ка в этой бригаде, посмотри, что там сейчас, помоги командиру, если надо», — говорил Алексеев. И Божко не задумывался о том, его ли это дело или кого-то другого. Раз командир корпуса поручил, значит, так надо.
Корпус подошел к реке Удай, форсировал ее и вместе со стрелковыми дивизиями 40-й армии 19 сентября освободил города Пирятин и Гребенка.
На опушке леса, неподалеку от Пирятина, генерал Алексеев собрал командиров бригад и частей. Расселись прямо на траве в тени старых разлапистых дубов. Рассматривая топографическую карту, Алексеев начал разговор:
— До Днепра осталось сто двадцать километров. Противник ослаблен. Наша задача — поджимать его еще сильнее, не давать возможности закрепляться. Немецким соединениям при отступлении предстоит переправиться через Днепр. Поэтому значительную часть войск немецкое командование будет уводить на Киев. Там наиболее удобная переправа — мост. Мы должны выйти к Днепру на сорок-пятьдесят километров южнее Киева. Считаю, что корпус может достичь реки намного раньше, чем немцы переправятся и займут оборону за Днепром. Суворовская быстрота и стремительность — вот что сейчас нам нужно.
— Матвей Кузьмич, — обратился Алексеев к полковнику Шапошникову, — 178-я танковая бригада пойдет головной, другие — вторым эшелоном. Смотри за флангами, а за тылами твоими я сам присмотрю. Иди вперед и не оглядывайся.
На следующий день командир корпуса на «виллисе» догнал головную бригаду. Шапошникова он нашел в командирском танке. Выслушав доклад о ходе наступления, Алексеев спросил: «Матвей Кузьмич, а «виллис» у тебя есть?» — «Есть, товарищ генерал». — «Так вот, пересаживайся-ка на «виллис», пусть танкисты видят тебя и, не мешкая, идут вперед».
В тот день танковый корпус прошел более пятидесяти километров и с ходу ворвался в город Яготин. Генерал Алексеев был доволен: немцы не успевали удирать от наседавших танков. Танковые бригады настигали и громили пробки из автомашин, артиллерии, пехоты на мостах и дорогах, давили и расстреливали в панике разбегавшихся фашистов.
В ночь на 21 сентября корпус взял Переяславль, исторический город, в котором в XVII веке находилась ставка гетмана Богдана Хмельницкого. Здесь определилась судьба украинского народа, здесь родился братский союз России и Украины.
Поступь танков неудержима. Около тысячи километров прошел корпус за два месяца, уничтожил более трехсот танков, свыше двадцати тысяч немецких солдат и офицеров. Все ближе и ближе Днепр…
Сгущались сумерки, приближалась темная сентябрьская ночь. Генерал-майор Алексеев вызвал по рации Шапошникова. «Вышли к высоте, преграждающей путь к Днепру, — доложил командир бригады. — Попытка преодолеть ее с ходу не удалась. Путей обхода нет, мешают овраги. Силы немцев незначительны. Как только стемнеет, будем у Днепра».
И танкисты Шапошникова не подвели своего командира. После короткой, ожесточенной схватки с врагом 178-я танковая бригада, первая в полосе наступления войск Воронежского фронта, 21 сентября 1943 года вышла на левый берег Днепра около села Яшники, что в двадцати километрах от Переяславля.
