Танго втроём. Ветреное счастье - [4]

— Так ты решила, что тебе хочется? — голос генерала вывел Полину из задумчивости.

— Папуль, как ты смотришь на то, чтобы я съездила на пару недель в Югославию? — облизнув свои светло-розовые, как у котёнка, губки, Полина приветливо посмотрела на отца.

— Хорошо, пусть будет Югославия, хотя, поверь моему слову, ты очень много теряешь, отказываясь от моего предложения, — негромко произнёс Горлов.

«Да пошёл ты со своим предложением знаешь куда? — проговорила про себя Полина, и её лицо озарила счастливая улыбка. — А вот выкуси, старая головешка, в мои мысли тебе не пробраться, как бы ты ни старался!»

— Папуля, какой ты у меня добрый и славный, спасибо тебе, — наслаждаясь чувством безнаказанности, Полина почти нежно посмотрела на отца.

— А кстати, Полечка, скоро твой день рождения, — как бы между делом проговорил генерал и, откинувшись на спинку стула, полез в карман форменных брюк за кошельком.

«Вот уж поистине кстати, что ты об этом вспомнил! Наконец-то, а то я думала, что по старости у тебя напрочь отшибло память. Давно пора об этом поговорить».

— Как ты смотришь на то, чтобы в этот день я подарил тебе украшения из маминой шкатулки? — Артемий Николаевич незаметно взглянул на дочь и увидел, как лицо девушки слегка передёрнулось. — Сколько с нас? — кивнув на счёт, он открыл полукруглое отделение кошелька, отделанное железным кантом.

— Четыре двадцать восемь, — стараясь не показать своего разочарования, проговорила Полина и, закусив губы, опустила голову.

Старый скупердяй! А она-то планировала, надеялась, что всё будет как раньше! Зачем ей этот металлолом двадцатилетней давности, который уже не надеть ни в одном приличном обществе? Неужели он и впрямь думает, что потемневшая нитка жемчуга и узенькое колечко с крохотным александритом могут сделать её счастливой? Какого рожна перекладывать весь этот хлам из маминой шкатулки в её, если он и так принадлежит ей?

— Ты рада? — Артемий Николаевич достал синюю пятирублёвую купюру, положил её на счёт и, прижав обе бумажки салфетницей, поднял глаза на дочь.

— Чертовски, — не в силах скрыть своего разочарования, Полина усмехнулась одной стороной рта.

— Тебе не понравилась моя идея? — Горлов закрыл кошелёк и убрал его в карман, делая вид, что не замечает кислого выражения на лице дочери.

— Нет, отчего же, задумка просто гениальная. Могу я спросить, ты придумал это сам или тебе кто-то подсказал? — не считая нужным ломать комедию, Полина криво усмехнулась, и взгляд её небесно-голубых глаз в одно мгновение стал холодным.

— Сорока на крыльях принесла, — неопределённо ответил Горлов.

— А больше она тебе ничего не принесла? — в тоне Поли послышалась плохо скрываемая злость.

— Принесла, — положив ладони на стол, словно на партийном собрании, Горлов на миг замер, а потом в его глазах появилось что-то такое, отчего по спине Полины, словно в предчувствии неприятности, побежали мурашки. — Скажи мне, девочка, с какой целью ты завтра должна идти в больницу?

— В больницу? — почувствовав слабость, Поля ухватилась рукой за край стола. — Кто тебе сказал?

— Это неважно, — серо-болотные глаза Горлова впились в лицо дочери. — Это правда, что ты собираешься избавиться от ребёнка?

— Это не твоё дело, — чувствуя, как к груди подкатывается волна противного страха, Поля почти перестала дышать. — Это не твоё дело, — снова повторила она и, заёрзав на стуле, со страхом посмотрела в лицо отца.

— Это мой внук, — негромко уронил Горлов, — а значит, меня это касается напрямую.

— А что мне остаётся делать? — пальцы Полины беспокойно забегали по краю стола, накрытому белоснежной скатертью.

— Он отказывается на тебе жениться? — каждое слово давалось Горлову с трудом.

— Да… — опустив голову, Поля всхлипнула, но Артемий Николаевич не мог понять, было ли это искренне.

— Почему? — голос генерала почти перешёл в шёпот, но, несмотря на то что в кафе было достаточно народа, Полина отчётливо слышала каждое его слово.

— Он женат, — так же тихо ответила она.

— Кто он? — над столиком повисла тишина. — Я тебя спрашиваю, кто он? — с нажимом произнёс Горлов. — Только не ври, я всё равно узнаю.

— Он… — внезапно в глазах Полины сверкнул огонёк и тут же погас. — Это… — её губы жалко вздрогнули. — Это теперь уже ничего не изменит.

— Ты должна назвать мне его имя, — упрямо повторил Горлов. — Кто он?

— Какая теперь разница, папа, — по горлу Полины прокатился тугой комок, и она внезапно почувствовала, что страх исчез.

— Ты же знаешь, я всё равно его найду, — от напряжения лицо генерала стало белым.

— Я не сомневаюсь. Только это произойдёт без моей помощи.

* * *

— А знаешь, Сём, когда-то давно на Тверском были не липы и клёны, а берёзы, только они почему-то засохли, и на их месте пришлось посадить другие деревья, — шагая в ногу с мужем, Марья держала Семёна под руку и, глядя по сторонам, прислушивалась к звуку собственных шагов.

— И откуда ты у меня всё знаешь? — улыбнулся Семён.

— Я же училка, — смех Марьи разлился звенящими колокольчиками. — Вот здесь, по этим дорожкам раньше прогуливались только богатые аристократы, «голубая кровь», а те, кто не принадлежал к московской знати, стояли во-он на тех боковых дорожках, — махнула рукой она, — и завидовали этим счастливчикам. Представляешь, толстые кошельки обменивались поклонами и с важным видом судачили о всякой чепухе, а простые люди толпились у стен домов и издалека глазели на всё это разодетое общество.