Танго в раю - [2]

Эйприл вдруг с удивлением подумала, что ей хочется смотреть на этого человека. Но она заставила себя оторвать от него взгляд и прислушалась к их спору. Это напоминало перетягивание каната, за один конец которого держался ее любезно улыбавшийся, но непреклонный швейцар, а за другой — высокий приезжий, на лице которого не было и намека на улыбку. Неожиданно она заметила серебристый металлический ящик, очень похожий на тот футляр, где Стив, ее пропавший фотограф, держал свою фотоаппаратуру; правда, этот был не таким новеньким и блестящим, но все же…

«Не может быть», — подумала она. Не может быть, чтобы все так удачно складывалось. Ей всегда приходилось прилагать максимум усилий, чтобы добиться чего-нибудь.

«Если тебе чего-то уж очень хочется, так ступай и возьми то, что тебе нужно». — Дед снова произнес эту фразу. Она улыбнулась и направилась к стоянке.

— Ты прав, дедуля!

Эйприл подошла ближе к незнакомцу, вид которого поразил ее. Его лицо заросло щетиной, похоже, он не брился дня два, не меньше. Волосы же, неравномерно выгоревшие и раздуваемые ветром, оказались светлее, чем ей показалось сначала. И в этих почти белых прядях, так же как и на его джинсах и рубашке, было столько пыли, что можно было подумать, что прежде чем приехать сюда, он валялся на дороге.

Никто из мужчин не заметил ее появления, и она быстро заглянула в побитый «Джип», возле которого стоял высокий блондин. На заднем сидении лежал парусиновый вещмешок, а рядом — потертая нейлоновая сумка. Ее замок был расстегнут, и оттуда выглядывал какой-то ремень, похожий на ремень фотоаппарата. Неужели?

Она снова оглядела гостя. Ну и что из того, что он совсем не такой выхоленный, как почти все постояльцы «Лазурного Рая», кошельки которых туго набиты? Если в этом обшарпанном серебристом футляре действительно находится фотоаппаратура (о чем она молила Бога), то будь на нем хоть набедренная повязка, лучшего подарка судьба и не могла ей сейчас преподнести.

Она вдруг представила его в набедренной повязке и, улыбнувшись, закашлялась. Когда ее попытка обратить на себя внимание не возымела действия, она дотронулась пальцами до руки незнакомца. И сквозь горячую и шершавую от налипшего песка кожу Эйприл почувствовала пульсирующую, рельефно выступающую на его запястье жилку. Она быстро убрала свою руку.

— Простите, могу я чем-нибудь помочь вам?

Он обернулся к ней, бросил оценивающий взгляд на невысокую, тоненькую фигурку девушки, заставив ее при этом почувствовать себя так, будто ее обыскали, и, не сказав ни слова, снова повернулся к швейцару. Эйприл уже собралась было снова вмешаться в их спор, на этот раз более настойчиво, когда он вдруг удостоил ее ответом.

— Вы сможете помочь только в том случае, если сумеете заставить этого парня перестать скалить зубы и кивать головой на то время, пока я заберу из машины свою фотоаппаратуру.

Его глубокий голос был похож на скрип накалившегося на солнце песка, пыльный и шероховато-резкий. Эйприл решила не обращать внимания на далеко не любезный тон. За свои тридцать два года она имела дело с грубиянами и похуже. Сохраняя полное спокойствие, она вклинилась между мужчинами и быстро заговорила с Мигелем на местном испанском диалекте. Швейцар кивнул и, вежливо улыбаясь, подал приезжему его серебристый ящик.

— Спасибо, Мигель, — сказала она. — Будь добр, привези нам тележку.

После того, как швейцар удалился, Эйприл повернулась к гостю; на губах ее застыла дежурная улыбка. Если она ожидала услышать от него слова благодарности, то по выражению его лица было ясно, что ждать ей пришлось бы очень долго. По всей вероятности, она немного поспешила посчитать себя благодетельницей; и слово «признательность» никак не соответствовало тому, что отражалось в глазах незнакомца.

Раздражение, крайняя усталость, неприкрытое недовольство тем, что приходилось устранять еще одно неожиданно возникшее препятствие. Все это она прочла в его удивительных светло-зеленых глазах-омутах.

— Послушайте, мисс! Я очень рад, что вы помогли мне избавиться от этого дрессированного тюленя. Большое вам спасибо. Но мне не нужна никакая тележка. Я тащил эти вещи на себе тысячи миль, и мне кажется, что теперь-то я уж как-нибудь сумею донести их до вестибюля гостиницы без посторонней помощи. — И в качестве доказательства он повесил на плечо нейлоновую сумку, набросив на шею длинную петлю кожаного ремня. Потом вытащил из своего «Джипа» вещмешок и только после этого повернулся к ней лицом.

К губам Эйприл приклеилась улыбка из разряда «клиент всегда прав», улыбка, которой она научилась много лет назад, и которая была единственным эффективным оружием в борьбе со вспыльчивыми и раздражительными посетителями, а также средством защиты собственной нервной системы, в чем она не раз убеждалась на опыте.

То, что он сам сказал о фотоаппаратуре, несколько облегчило ее довольно сложную задачу. Однако его быстрый, пронизывающий взгляд мгновенно оценил девушку (и оценка эта явно была не в ее пользу). Этот взгляд раздражал, словно злая заноза, вонзившаяся в кожу; и это чувство какого-то дискомфорта приводило Эйприл в замешательство. Она уже давно отказалась от попыток что-то кому-то доказывать, включая и самою себя, поняв, что никакие, даже самые красивые слова не могут повлиять на успех дела.