Танганайский лев - [49]

— Ну, а каких лет был твой отец? Вероятно, преклонный старец, не так ли? Старше Мудимы, если не ошибаюсь? Правду я говорю, мужи Вавенди?

— Да, да, — послышалось хором со всех сторон, — он был уже очень стар, слаб и дряхл.

— А что ты называешь множеством кур? Сколько их погибло у тебя в течение этого месяца?

— Около дюжины, пожалуй! — поспешил ответить Вамби.

— Бедняжки! — насмешливо воскликнул Симба. — В течение месяца часто гибнет много больше дюжины кур на птичьем дворе, и больше одной козы или ягненка выкрадывает леопард: их плохо оберегают загоны в любом негритянской деревне. А дети, в особенности маленькие дети, вообще часто хворают: это ведь все вы знаете! — И Симба пристально уставился в лицо Вамби, наслаждаясь смущением этого негодяя, который тотчас же сообразил, что перед этим судьей ему не добиться своего.

Затем Симба обратился к остальным Вавенди и спросил их:

— И вы полагаете, что все эти беды случились по вине Налотэры? Что она в самом деле колдунья?

— Да, мы так думаем! — воскликнули в один голос Вавенди.

— Но почему же вы так думаете? Почему именно всему виной Налотэра, а не другая какая-нибудь женщина?

— Нет, нет! — воскликнул старший из пришедших Вавенди. — В нашей деревне нет колдуньи. Это не может быть никто другой, как Налотэра.

— Почему же? Скажите мне! Почему вы обвиняете именно ее? — спросил их Симба.

— Она не такая, как все другие девушки, поэтому мм и полагаем, что она колдунья! — сказал старший Вавенди.

— А, вот как! — вымолвил Симба. — Но каковы же другие девушки и какая разница между ними и Налотэрой?

— Видишь ли, Симба, — сказал старший Вавенди торжественно, серьезным тоном, — другие молодые девушки помогают в хозяйстве своим матерям и не интересуются духами, а Налотэра вся полна ими и вот уже более года как только и говорит о них, рассказывая такие вещи, какие знают у нас одни только старцы.

— А что это за духи, о которых она говорит, и какого рода рассказы знает она? — спросил заинтересованный теперь не на шутку Симба.

— Муциму, черт и его жена — это те духи, о которых она говорит чаще всего! — говорил обвинитель. — Она рассказывает, как Муциму создал нашу Танганайку из какого-то ключа или колодца, как он оказывает покровительство всем преследуемым и всем потерпевшим крушение на водах. Она говорит, что в Танганайке есть рыбы, которых не следует ловить, потому что они принадлежат Муциму, и т. п. Ты сам видишь теперь, Симба, что все это вещи очень серьезные, о которых обыкновенно девушки ровно ничего не знают! А Налотэра знает и говорит, и это лучшее доказательство того, что она колдунья. Все эти рассказы совершенно новы даже для нас, людей старых; мы только смутно помним, что слышали нечто подобное от отцов наших, которые рассказывали нам это в детстве. Откуда же может знать об этом такая молоденькая девушка, как Налотэра?

Симба взглянул на девушку, которая теперь стояла перед ним с мечтательным задумчивым лицом. И судьба как будто нарочно устроила так, что ее можно было в данный момент принять за колдунью: оба маленькие львенка, на которых Симба перестал обращать внимание, ласкались теперь к ней, смиренно улегшись у ног, что заставило негров трепетать от ужаса. Симба молча поглядел, как они испуганно переглядывались между собой.

Для него все эти рассказы молоденькой колдуньи были давно знакомы, и он отлично помнил, от кого уже раньше слышал их. Там, высоко в горах, в тэмбе Мудимы и перед лицом залитого первыми лучами солнца острова Муциму слышал он их из уст Инкази.

Теперь ему вдруг стала ясна вся эта загадка; он вспомнил об Инкази и улыбнулся, взглянув на Налотэру.

Почему же вы, мужи Вавенди, пришли ко мне за приговором над ней, — внезапно спросил Симба, — а не обратились к Мудиме?

— Мы не могли этого сделать, — сказал старейший из пришедших, — потому, что все знаем, что Мудима любит эту девушку. Мы знаем еще, что она должна стать женой Инкази, как только он окончательно поправится от своей раны. Поэтому Мудима не мог быть справедливым судьей над ней, а взял бы эту колдунью под свое покровительство. Но так как Мудима могуч и влиятелен во всей этой стране, а мы опасаемся и боимся его мести, то и пришли к тебе, еще более сильному и могущественному, чем он, чтобы ты решил наше дело. Мы полагаемся на твою мудрость и твою справедливость, Симба! — закончил пожилой негр.

— А, вот в чем дело! — сказал Симба. — Вы не ошибаетесь во мне: мудро и справедливо постараюсь я решить ваше дело, а теперь отступите немного и дайте мне одному поговорить с Налотэрой.

Негры удалились, проявляя при этом знаки величайшего уважения и почтительности; они, действительно, верили и полагались на мудрость и справедливость Симбы. Только Вамби остался недоволен всем ходом этого дела. Не будь он так же черен лицом и всем телом, как его душа, на лице его наверное выступила бы злобная бледность, но теперь он только посерел от злобы: лицо его приняло какой-то мутный пепельно-серый оттенок, колени дрожали. Он боялся исхода этого процесса; совесть не давала ему покоя; он знал, что клеветал на Налотэру, а также и то, что в Африке клеветников жестоко карают.