Танец змей - [77]

На секунду замерев в безмолвном восхищении, я зашагал с пущей быстротой, ибо нас больше не скрывали тесные, забитые домами улочки. Более уязвимого положения – на случай нападения ведьм или кого-либо еще – и придумать было нельзя.

Стоило мне поймать себя на этой мысли, как воздух, словно гладким острым ножом, прорезало карканье. Самого ворона я не увидел, но услышал хлопанье его крыльев.

Мы заспешили на север и прошли мимо величественных главных ворот. В темноте я не разглядел ни дубовых дверей, ни кованых петель и засовов, только смутные очертания толстой каменной арки, обрамлявшей их, и пустые ниши, которые некогда занимали статуи святых.

Мы свернули вправо, стараясь держаться как можно ближе к стене. Взгляд мой ощупал ряд больших квадратных колонн, высившихся впереди. Я различал только их грани – темно-желтые в свете, лившемся из окон собора. А дверь – нет.

– Вы видите ее? – спросила Кэролайн. В ее голосе звучало напряжение.

– Нет, – признался я, хотя разглядел место, где северное крыло под прямым углом соединялось с центральным нефом. Северный трансепт с его узкими остроконечными окнами тоже был слабо подсвечен; однако в том углу – той самой точке, которая была нашей целью, – было черно, как под траурной вуалью.

Кэролайн потянула меня за локоть и ускорила шаг. Я тоже – мне не терпелось добраться до места встречи.

Мы остановились напротив нужного угла, и на один пугающий миг я решил было, что там ничего нет. Но затем, когда глаза мои немного привыкли к той глубокой темноте, я увидел, как между колоннами и контрфорсами проступает каменный контур. То была полуарка, соединявшаяся со стеной нефа, а прямо над ней висела ржавая масляная лампа – незажженная.

Подойдя ближе, мы разглядели три небольшие каменные ступени, которые стены собора обступали так плотно, что туда не попадал даже снег.

Саму дверь, очень узкую, из темной древесины, я различил лишь потому, что шагнул вперед и поднялся на одну ступень.

Фонарь мне пришлось поставить на пол, дабы ранение моего запястья осталось незамеченным, и левой рукой я негромко постучал в трухлявую дверь.

Мы ждали.

Затаив дыхание, я не сводил глаз с двери и задавался вопросом, сколько еще мы тут простоим и насколько это опасно. С каждой секундой пульс мой становился все чаще, а ладонь Кэролайн все крепче сжимала мой локоть.

И тут что-то звякнуло – в замок вставили ключ.

Передо мной возникла прожилка тусклого света, едва не ослепившего нас в ту мрачную ночь, и, тихо скрипнув, дверца открылась, словно за ручку потянул призрак.

Я торопливо шагнул внутрь и потянул за собой Кэролайн, дверь захлопнулась за нами с громким лязгом, и звук этот отразился в сводах нефа.

Я сразу же почувствовал ту смесь запахов ладана и сырости, тот затхлый дух, столь характерный для церквей, и увидел человека, открывшего нам дверь, – да так близко, что сердце у меня ушло в пятки.

Он походил на мумию – бледный и костлявый, весь в морщинах, высокие острые скулы были самой выдающейся его чертой. Одетый в черное, в шапочке причетника и с длинным крючковатым носом, он напомнил мне жутковатого medico della peste[19] – запах ладана и елея, исходивший от его одеяния, только усиливал это впечатление.

– Деньги принесли? – спросил он трескучим голосом, глаза его перебегали с меня на Кэролайн и обратно. Ключ из связки, которую он так и не выпустил из рук, все еще торчал в замке. Он был готов выставить нас за дверь, если мы не подчинимся его требованию.

Кэролайн забрала у меня фонарь – я держал его левой рукой и, освободившись, смог достать из нагрудного кармана деньги. Причетник недоверчиво осмотрел банкноты, затем свернул их и спрятал под манжету, и кислое выражение его лица сменилось щербатой улыбкой – у него было всего два передних зуба.

– Сюда, – сказал он.

Мы зашагали за ним в сторону центральной башни, наша поступь эхом разносилась по всему собору.

Даже в ту напряженную ночь ни я, ни Кэролайн не смогли не оценить внушительные размеры нефа и сводчатые потолки с арками, сходящимися на такой умопомрачительной высоте, что дымок ладана, казалось, размывал их очертания. Было в этих каменных стенах нечто, вселявшее благоговение, словно за минувшие века они пропитались речами и настроениями и теперь насыщали здешнюю атмосферу их отголосками.

Я осмотрелся – все вокруг было древним. Позеленевшие головы, из которых пробивались виноградные лозы; искаженные лица – часть из них демонического вида – выглядывали из-под основания каждой арки; острозубые гаргульи и шуты с жуткими носами. Как людям полагалось достигать духовного просветления в месте, изукрашенном самыми уродливыми чудовищами, каких только можно вообразить?

Кэролайн, вероятно, занимали примерно те же мысли, ибо я заметил, что облачка пара, выдыхаемые ею, стали появляться чаще. И неудивительно. Внутри собора было едва ли теплее, чем на улице.

Мы прошли под сводом центральной башни, и, взглянув вверх, я ощутил странное головокружение. Те исполинские колонны поднимались в такую высь, что стены башни попросту исчезали за пределами видимости: казалось, что это идеально вычерченная квадратная пропасть, которая уходит в сплошную черноту.