Танец змей - [79]

Дверь распахнуло ветром, Кэролайн торопливо шагнула внутрь и очутилась на маленькой площадке. Я вошел следом и был вынужден приложить серьезное усилие, чтобы подтянуть и закрыть за собой дверь.

Мы оба перевели дух, прежде чем двигаться дальше.

Впереди нас ждал самый длинный лестничный марш, спиралью поднимавшийся на немыслимую высоту. Мы миновали еще одну продуваемую насквозь дверь, которая, похоже, вела на центральную крышу нефа, но ступеньки все не заканчивались. Когда я уже подумал, что вся моя жизнь обратилась в мучительное восхождение по кругу, мы достигли узкого окна, вырезанного в стене толщиною в три фута.

Кэролайн присела, чтобы перевести дух, руки ее, опустившие фонарь на пол, дрожали.

Я остановился рядом и манжетой стер пот с лица.

– Это… была бы… идеальная ловушка, – пытаясь отдышаться, сказал я.

Меня пробрала дрожь при мысли о том, каково было бы застрять здесь, в полной темноте, посреди бесчисленных ступеней, ведущих в обе стороны. Мне вспомнилась жутковатая улыбочка причетника, и я схватил фонарь. Чем раньше мы выйдем на открытое место, тем лучше.

Последний марш мы преодолели молча, и я шел, радуясь, что воздух становится все холоднее и подвижнее. Вокруг запорхали снежинки, и мы наконец добрались до выхода на крышу башни.

Люк действительно был открыт, последние ступени – припорошены белым. Я выскочил наружу – ноги горели, а сам я слишком устал, чтобы издать хоть некое подобие восторженного возгласа. Вся крыша была в снегу, глубоком и нетронутом, – до нашего появления, а ветер на такой высоте, не встречая никаких преград, дул совершенно безжалостно. Я тут же лишился шляпы.

Я обернулся, поставил фонарь на снег и протянул руку Кэролайн. Она с благодарностью схватилась за нее, хотя лицо ее выражало нечто иное.

– Вот мы и на месте, – громко сказала она, поскольку вокруг ревел ветер.

Мы подошли к северной стороне башни, Кэролайн достала крошечный театральный бинокль, и мы оба уставились вниз.

Перед нами расстилался весь Йорк, и светилось в городе лишь несколько окон. Я прищурился, дабы рассмотреть старинные дома эпохи Тюдоров, теснившиеся вдоль узких улиц. Покосившиеся и осевшие от времени, они наводили меня на мысль о рядах костлявых стариков, которым удавалось сохранять вертикальное положение тела лишь потому, что стояли они, упершись плечами в плечи соседей.

Чуть дальше виднелись фрагменты городской стены, подсвечиваемые горящими окнами домов, а возле средневековых ворот – уличными фонарями. За этими обветренными камнями не было ничего, кроме густой тьмы, – будто стена та служила границей существующего мира.

Ветер, холодный и напористый, так бился мне в грудь, словно вот-вот должна была разразиться ужасная буря. Мадам Катерина заявила бы, что я увидел ее «внутренним оком».

– А вот и они, – произнесла Кэролайн, указывая на лужайку перед собором чуть правее от нас.

Я увидел оловянную крышу дома капитула, круглую и остроконечную, как ведьмин колпак, которая соединялась с нефом Г-образным проходом. Чуть левее, посреди ровного поля, я различил маленькую черную точку.

– Макгрей? – спросил я.

– Харрис, – ответила она и передала мне бинокль.

Тот был настолько миниатюрным, а моя левая рука – столь неуклюжей, что я едва не уронил бинокль в пропасть – и притворился, что не заметил осуждающего взгляда Кэролайн. Потом я с трудом отыскал нужную точку, ибо в увеличенном виде все казалось сплошным черным маревом.

– Да вон же! – проворчала Кэролайн и навела мою руку куда следовало. Ее зоркость впечатлила меня, но вслух я в этом не признался.

– Кто бы мог подумать, что однажды все те вечера, проведенные в опере за выуживанием слухов, принесут пользу… – пробормотал я.

Я действительно разглядел Харриса – спутать его могучие плечи с чьими-либо еще было невозможно. Но даже сквозь окуляры он выглядел лишь силуэтом, до которого едва доходило сияние горевших в соборе свечей.

– Где Макгрей? – спросил я. – Вы его видели?

– Нет, только Харриса. Сможете различить его без бинокля?

Я попробовал и покачал головой:

– Боюсь, что нет.

– Я могу. Буду за ним следить. А вы оставьте себе бинокль и смотрите по сторонам, не грозит ли откуда беда. И мистера Макгрея высматривайте.

– Что, собственно, одно и то же, – пробурчал я. Мне не нравилось получать указания подобным манером, но спорить о такой ерунде сейчас было не время. Я просто фыркнул и повиновался: медленно повел биноклем слева направо.

Мы молча вели наблюдение на протяжении нескольких минут, ветер отчаянно трепал нас, и уши мои так замерзли, что я представил, как они идут трещинами, словно льдины.

– Кто-то приближается, – сказал я, указывая на дом капитула. Я хотел отдать бинокль Кэролайн, но…

– Я вижу. – Она остановила меня жестом. – Это мистер Макгрей?

Я снова направил туда бинокль и, несмотря на темноту и расстояние, узнал его уверенную походку. Возле него вспыхнул крошечный огонек.

– Он что, курит? – вскричал я – то маленькое пламя было словно маяк в ночи.

– Может быть, он так пытается помочь нам разглядеть их, – сказала Кэролайн. – Или…

Она ахнула. Я посмотрел на нее – взгляд ее был направлен чуть выше Макгрея.