Танец змей - [72]

– Я тоже так думаю… и все же… это ведь на встречу с ними нас Фиалка – мисс Макгрей отправила.

Катерина повела носом, на лице ее отразились сомнения.

– Ты уверен, что она именно это имела в виду?

После этих слов атмосфера над столом сгустилась.

– Возможно, она хотела нас предостеречь, – пробормотал Макгрей. – А мы заявились именно туда, куда не следовало.

Я накрыл глаза рукой, тревога снова распустилась у меня в груди. На миг я испытал желание выскочить из-за стола и убежать как можно дальше отсюда.

– Вот бы поговорить с ней сейчас, – пробурчал я. – Вот бы попасть к ней в голову и узнать, что она…

Макгрей вскинул лицо, словно его поймали на удочку и вытянули из воды. Как только взгляды наши встретились, я немедленно пожалел о сказанном.

– Нет, – возразил я. – Ты же не серьезно.

На лице Катерины уже гуляла улыбка.

– Мисс Ардгласс рассказала, что деточка Фиалка вырезала розу. Она у тебя с собой?

– Хотите взглянуть на нее «внутренним оком»? – съехидничал я, но Катерина просто выгнула бровь.

– Ох, просто дай ей треклятый цветок, – не выдержал Макгрей. – На кой ляд мы притащили сюда чертову гадалку, если не пользуемся ее даром? – Он исподлобья взглянул на Катерину: – Уж простите, дорогуша.

– Ничего, мальчик мой.

Я раздраженно засопел, копаясь в кармане.

– Зачем я вообще трачу время на эти споры?

Я достал записную книжку, чуть не выронив из нее портрет любимой Шефа.

– А это что такое? – спросил Макгрей.

– Потом расскажу. – Я нашел среди страниц маленький цветок из ткани и выложил его на стол.

Все настороженно уставились на него, словно это было самое ядовитое растение на свете, – особенно Девятипалый. На скулах его ходили желваки, глаза сузились, словно он знал, что увидит нечто кошмарное, но все равно не мог отвести взгляд.

Катерина передала трубку Харрису, сделала несколько глубоких вдохов, затем распрямила и снова сжала пальцы, будто те нуждались в разминке.

Когда она поднесла руку к тому маленькому лоскутку, голоса в пабе словно притихли, а дым вокруг нас сгустился и помутнел.

Кончик пальца Катерины парил меньше чем в дюйме от белой розы, описывая над нею маленькие круги, однако не касаясь ее. Я затаил дыхание – как и все за столом – и подумал о двух магнитах с одинаковым зарядом, уклоняющихся друг от друга.

И тут она дотронулась до цветка.

29

Казалось, всколыхнулся сам воздух. Катерина откинулась назад, засипела, и лицо ее исказилось так, будто она испытала невыносимую боль. И все же она не отнимала палец от белой розы – кисть ее была напряжена до предела.

Я не раз становился свидетелем подобных сцен в ее исполнении, и как-то она призналась мне, что время от времени притворяется, но сейчас, вопреки всему, я видел некий надрыв в ее чертах, который невозможно было сыграть. Трепетание век, сжатая челюсть, натянутые жилы на шее, дрожание руки… Возможно, она сама верила, что обладает неким даром – доктор Клоустон рассказывал мне о впечатляющей силе самоубеждения, – но при этом у Катерины имелась чрезвычайно раздражающая особенность: ее предсказания почти всегда сбывались.

Она крепко зажмурилась – как делаешь, когда свет до того яркий, что защититься от него не помогают даже закрытые веки. Она что-то забубнила, затем застонала и закряхтела, выгнула шею и заскрипела зубами с таким усилием, что те, казалось, вот-вот рассыплются в крошки. Меня пробрала дрожь; в таком состоянии я видел ее лишь дважды – и в последний раз ей грозила виселица.

Кэролайн и Джоан потянулись к ней, несколько любопытных лиц выглянули из-за перегородок. Макгрей поднял обе руки, приказывая женщинам не вмешиваться, и кивком велел Харрису избавиться от зевак.

Я так и не узнал, что именно сделал наш великан, ибо и сам не сводил глаз с мадам Катерины. Я вспомнил, когда впервые увидел ее настолько преобразившейся: в тот раз она тоже коснулась предмета, побывавшего прежде в руках мисс Макгрей, и ничего хорошего мы тогда не узнали.

Катерина протяжно вздохнула. Этот звук – тихое, ровное шипение, словно ракушку приставили к уху, – показался мне странно знакомым. В ту же секунду я мысленно перенесся на Оркнейские острова, в ту далекую клинику. Я снова оказался в комнате Фиалки, рядом с сидящей возле окна девушкой в белоснежном платье, из которого она через несколько секунд вырежет маленький лоскут, который теперь лежал на нашем столе.

Катерина вздрогнула всем телом, словно ее окатили ледяной водой.

– Здесь… – она задыхалась, – здесь так много… – Она на некоторое время замолчала и закончила фразу, лишь когда Макгрей подался вперед, готовый вытрясти из нее слова. – Горя…

Губы Кэролайн дрогнули – как и губы Макгрея. Зрачки его расширились, он явно хотел сказать что-то, но так и не сумел издать ни звука.

А Катерина нахмурилась, лицо сложилось в гримасу непонимания – как бывает, когда пытаешься разобрать какую-то надпись, сделанную крошечным шрифтом. Она не дышала, но мне показалось, что я все еще слышу то тихое шипение ракушки.

– Я вижу… души, что жаждут покоя…

Макгрей склонился к ней, грохнув коленками об стол.

– И Фиалка среди них?

Катерина сглотнула.

– Она устала. Ужасно устала, Адольфус. А как еще… взаперти в маленькой комнатке и в окружении безумцев… Конечно, устала.