Танец В Небесах - [4]

Женщины пряли шерсть, и вязанные вещи из их селения в большом городе Арзиме были нарасхват. И слепли женщины над вязанием долгими зимними вечерами, но ощутимая прибавка к бюджету никогда не бывала лишней… Селяне жили-поживали и представить не могли, что в их мире, — в пределах их небольшого мирка жизнь текла неспешно и спокойно, а что было где-то там, вдали, их мало интересовало… — вот-вот случится катастрофа… Когда же прогневались Боги на деяния людей и нелюдей за их бесконечную грызню, за постоянно вспыхивающие войны по захвату более лучших территорий с плодородными землями, за ненависть к другим расам… случилось тогда Великое Потрясение. И длилось оно аж целых десять суток, и не было во всем мире ни дня, ни ночи, был серый непроглядный туман, лил дождь, потом он прекратился, и с неба посыпался черный снег, который падая в воду не таял, а так и оставался грязными кучами.

Жившие у подножья гор жители деревеньки, привыкшие в такие вот обильные дожди подниматься повыше в горы и пережидать непогоду, спешно собрали немудрящий скарб, согнали в стадо овец и коров и быстро подались повыше в горы. Была там у местных охотников и пастухов небольшая пещерка, примерно на средине подъема, где они из-за непогоды, застававшей их иногда в пути, бывало и по двое суток оставались в ней… Под непрекращающимся дождем, промокшие до нитки, люди упорно продвигались к пещере, кто-то, совсем выбившись из сил, сползал по мокрой земле и падал вниз, оставаясь там неподвижной кучкой, кто-то, как помощник пастуха, рослый для своего возраста, Айх, обвязав себя и ползущих рядом людей веревками, упорно тащил их за собой. До пещеры доползли далеко не все, оставшихся жителей оказалось совсем мало — сорок пять человек, плюс восемнадцать детей. Забившиеся в пещеру люди плакали и молились, но глухи были небеса к погрязшим в грехах, и не было Богам дела до вот этой небольшой кучки деревенских людей, которые всегда мирно и скромно жили в своей глухой деревушке.

Уныние и печаль, горе от потери близких и всего нажитого, осознание неизбежного конца полностью смирили людей, никто уже не плакал, не проклинал небеса, все покорно ждали своей участи — неизбежного конца, заканчивались последние сухари… А когда умученные, обреченные люди забылись в тревожном сне, младший из рода Айлины, двадцатилетний Айх, почему-то проснулся, и какая-то неведомая сила повела его к выходу из пещеры. Он сначала сопротивлялся, но ноги, не слушаясь, несли его к выходу, а за пологом, закрывающим выход, было светло, не было никакого серого неба, занавешенного плотной стеной дождя… Айх зажмурился, и несколько минут не мог открыть заболевшие от яркого света глаза. Когда проморгался, то замер истуканом… вместо гор, что всегда были вокруг, теперь везде была вода, за исключением небольшого острова с острой вершиной, торчавшей посреди водного безмолвия, как единственный зуб у старухи… на котором и находились теперь немногочисленные, оставшиеся в живых люди. А неподалеку, на каменном небольшом выступе сидела крупная, явно хищная птица и, наклонив голову набок, внимательно рассматривала Айха круглым желтым глазом.

— Великий Путник! — благоговейно прошептал Айх, опускаясь на колени.

Три века спустя.

«Уважаемые пассажиры, экипаж самолета, выполняющего рейс…» — Москва приветствует вас на борту … бла-бла-бла.

Лена совсем не вслушиваясь, что там бормочет командир, вытянув уставшие ноги, счастливо вздохнула. — Можно расслабиться, взлетим, а там… спаать-спаать до самого Домодедова! Ох, как она устала за эти три недели… но оно того стоило.

Рядом, в соседнем кресле крутилась её товарка, надоевшая за три недели хуже горькой редьки.

— Лен, Лен, посмотри, какой подарочек мне сделал Луис.

— Отстань, Нинка. Дай немного в себя прийти, потом.

— Лен, ну ты глянь! — Нинка чуть ли не кричала от восторга.

— Ой, ну ведь не отстанешь!! — Лена со вздохом открыла глаза, Нинка сунула ей под нос красивый браслет, украшенный мелкими камушками граната.

— Ну да, красивый, заработала!

— Вот, — надула губы Нинка, — вечно ты так, нет бы, порадовалась за меня.

— Нин, вот приду в себя — тогда и порадуюсь, сейчас я полудохлая.

— Учти, я Эммочке все расскажу!

— Давай, давай, я тебе ещё и помогу!! — отмахнулась Лена и, зная Нинкину любовь к прохладе — начнет сейчас крутить кондишн, достала свой спортивный костюм.

— Опять ты дурацкий костюм напяливаешь, тебе в этом красном ужасе только от быков бегать.

Лена молчком натянула костюм поверх майки с шортами и, отвернувшись от надоедливой Нинки, провалилась в сон. Она не проснулась когда начали раздавать еду, промычав что-то нечленораздельное..

А через какое-то время Нинка начала её трясти и истерически орать возле уха.

— Лен, Лен, проснись!! Лена!!

Она еле стряхнула с себя какой-то муторный, тягучий сон… Нинка с расширившимися от страха глазами все трясла её и орала:

— Проснись, Ленка, что-то случилось!!

Лена помотала головой — в салоне слышались крики, плач, бледные стюардессы напрасно призывали людей успокоиться, и срочно надеть спасательные жилеты.

— Да уж, мертвому припарка эти жилеты! — бормотнула так толком и не проснувшаяся Лена, на автомате взяла из трясущихся рук Нинки жилет, нацепила его и горестно вздохнула, подумав: