В третий раз проходя по этому Ананьевскому переулку, Валентина про себя чертыхалась — согласилась на свою голову помочь бабе Тане, вот и искала эту фирму «Полет» уже сорок минут.
Баба Таня, добрейшей души старушка, слезно просила помочь, ей срочно надо было отвезти документы в эту фирму, а совсем не ходят ноженьки.
Валя, естественно, пошла ей навстречу, тем более, что документы просто надо было передать под расписку.
Переулок, застроенный домами прошлого века, был пустынным. Похоже, что жителей в этих домах не было, одни офисы, вот и спросить не у кого.
И Валя решилась — зашла в шикарный холл какого-то там общества «Святогор», увидела торопливо шедшего к ней охранника.
— Женщина, что вы хотели?
— Мне бы узнать, где в этом переулке фирма такая — «Полет»?
Он начал объяснять, затем, глянув в огромное окно, увидел, как подъезжает роскошное авто, торопливо договорил, куда идти, и вытянувшись в струнку с подобострастной миной на лице, пробормотал:
— Уходите скорее!
Развернувшись, Валентина шагнула к выходу, и тут на неё налетел быстро шагавший и говоривший по телефону, злющий мужик. Налетев на неё, взмахнул рукой с телефоном и попал ей по носу.
Боль была адская, и Валя вскрикнула:
— Дебил, смотри куда прёшь!
Мужик притормозил, с недоумением глянул на неё и, бросив следовавшим за ним двум крупным ребяткам:
— Игорь, разберись! — полетел дальше, ругаясь на кого-то в телефон.
Из носа текла кровь, и едва видя выход сквозь набежавшие слезы, она быстро выбежала в огороженный низкой оградкой дворик, увидев неподалеку возле кустов лавочку, села на неё. Задрав повыше голову, попросила выскочившего за ней охранника:
— Мне бы лед не помешал!
Тот кивнул:
— Немного подождите!
— Вот, блин, съездила в Москву, синяк будет, и нос как слива станет! — подумала она и тут услышала детский голосок:
— Большая, а ревешь!
— Да не реву я, они сами бегут.
— А чего голову так держишь?
— Да какой-то дебил налетел на меня вон там и телефоном по носу заехал, разбил нос, вот и приходится голову вверх поднимать, чтобы кровь перестала идти. Не будешь же идти по городу с разбитым носом.
— А-а-а, тогда понятно, — протянул мальчишка.
Скосив глаз, Валя увидела небольшого, худенького, взъерошенного как воробей пацаненка, лет 8–9, странно как-то одетого: из продранных джинсов выглядывали тощие, синюшные коленки, футболка была в каких-то монстрах.
— Чё ты так вырядился, на улице-то прохладно?
— Из протеста!
— Против чего же протестуешь?
— А… произвола, гувер… — он скривился, — … нантки… та ещё штучка.
— А не в школе чего?
— Я неконтактный, непредсказуемый. На домашнем обучении. Давай, платок выкину, возьми вот, — он протянул пачку бумажных платков, вытащив их из небольшого рюкзачка.
— Спасибо, какой же ты неконтактный? Очень даже контактный, наговариваешь на себя невесть что!
Мальчишка быстро вернулся.
— Тебя как зовут?
— Валя, а тебя?
— Тебе как, по-простому или официально?
— На кой мне твоя официальность, раз уж на «ты» разговариваем.
Мальчишка хитро прищурил глаз.
— Я, может, тебя проверял, ты смешная, другие, вон, сразу начинают воспитывать, а ты наоборот.
Инстинктивно понимая, что ребенку нравится такой простой разговор, Валя сказала:
— Говори, как тебя все же звать-то?
— Лёха я. Слушай, а давай этому дебилу диверсию устроим?
— Ну да, ещё скажи подкараулим и ро… э-э личико набьем.
— А ты дралась когда-нибудь?
— Ну… — она задумалась, — а, вспомнила, в третьем классе мы с девочками одного толстого портфелями отлупили.
— За что же? — мальчишка подвинулся ближе, и Валя неожиданно для себя сгребла его к себе под бок, прикрыла полой плаща. — Обижал он нас. Вот так-то лучше, а то дрожишь как кутёнок.
Ребенок как-то удивленно смотрел на неё:
— Кто такой кутёнок, котёнок, может? И тебе не противно меня обнимать?
— Ты чё, дурак? С чего бы мне противно? Я тебя согреть хочу, а кутёнок — это совсем маленьких щенков так называют.
Мальчик расслабился и плотнее прижался к теплому боку.
— Я бы хотел щенка, да не разрешат, грязь, антисанитария, — передразнил он кого-то.
— Родители так говорят?
Он вздохнул:
— Нет у меня родителей, только дед.
— Ну, раз дед имеется, то ты не один.
— Да, не один я, у меня ещё и дети есть, за ними пригляд нужен.
— Ну, ты даешь, раз у тебя уже и дети есть, то старина уже. Силён, в таком возрасте и детей имеешь!
Он хихикнул:
— А ты тогда кто?
— Я? хмм… старушка-развалюшка, или как в мультике: ты ежик, а я лошадка.
— Что за мультик?
— Чё, не смотрел такой? «Ежик в тумане»?
— Не!
— Ну ты даешь! А кота Матроскина и «Жил был пёс»? «Ща спою»?
— Не!
— Темнота ты, старина!
Мальчишка завозился под боком:
— Скажи-ка мне, Леха, а фильмы — сказки смотрел? «Морозко», например?
— Не! — уже с восторгом ответил он.
— Вывод: глухая, неграмотная деревня ты!
И оба захихикали.
— А давай ты будешь моей гувернанткой?
— Это ты, брат, хватил, у меня такого образования нет, да и этикету тебя надо учить, не, да и дома у меня хозяйство.
— А чего ты умеешь?
— Я-то? Пироги печь, щи варить, всякие деревенские дела делать.
— Ты в деревне живешь? У тебя корова есть?
— Коровы нет, есть кот, куры с петухом и ласточки.
— Телефон у тебя есть? Пиши мой номер, я, может, к тебе приеду, посмотреть.
