Танец маленьких разбойниц - [26]

Глава 7

Чтобы разыскать Доу, Санджаю и Чанки потребовались всего сутки. Они просто пришли в казино «Монте-Карло» и задали кое-кому из обслуживающего персонала несколько наводящих вопросов.

Определенно, преследователям сопутствовала удача: им даже не пришлось применять силу. Когда они вломились в комнату под номером 1211, Доу уже лежал без сознания, зажав в кулаке собственный пистолет. Чанки остался охранять спящего, а Санджай принялся методично обыскивать комнату.

— Черт, — он сердито захлопнул дверцу стенного шкафа, — нигде нет.

— Ты ищешь статуэтку?

— Нет, Тадж-Махал! Конечно, статуэтку. Наверное, он ее уже продал.

— И что же нам теперь делать? Я имею в виду, когда он проснется?

— Не знаю. — Санджай опустился на край кровати. — Дай-ка сюда его мобильник, — сказал он после недолгих раздумий.

За последние три дня Доу дважды звонил по одному и тому же номеру. Санджай нажал кнопку автонабора. На дисплее появилось имя абонента: «Экстремальные наслаждения». На другом конце провода трубку сняла женщина. Вероятно, она хорошо знала номер телефона Доу, потому что даже не стала дожидаться, пока Санджай заговорит.

— Я ведь, кажется, ясно сказала, чтобы ты не смел сюда звонить! — гаркнула женщина. — Позвонишь еще раз, и я вызову полицию. — Дальше последовало витиеватое французское ругательство, и собеседница Санджая отключилась.

Им оставалось лишь ждать, пока Доу придет в себя. Чтобы скоротать время, Чанки решил обследовать бар.

— Эй, что там есть? Тащи сюда! — крикнул Санджай.

Чанки вкатил в спальню сервировочный столик.

— Обожаю «Тоблерон»[7], — сказал Санджай, устраиваясь в кресле перед телевизором.

Друзья в очередной раз посмотрели «Джильи» — любимую комедию о жизни американской мафии, умяли коробку шоколадных сердечек, закусили солеными орешками, чипсами и сырными бисквитами. За окном уже стемнело, когда Доу начал подавать признаки жизни.

Пострадавший медленно приходил в себя. Чанки решил ускорить процесс и выплеснул на него ведро холодной воды.

— О-о-о, — застонал Доу.

— Где статуэтка? — рявкнул Чанки.

Доу с трудом разлепил глаза.

— О не-ет, — голос Доу напоминал сиплое карканье дряхлого старика. Он провел языком по сухим губам и снова закрыл глаза.

— Где статуэтка? — повторил Чанки, приложив к виску Доу его собственный пистолет.

— В шка… в шкафу.

— Ее там нет, — прорычал Чанки.

— А-а… де… девицы…

— Какие еще девицы? — спросил Санджай.

— Грэйс и… Одри. Блондинка и брюнетка…

— И где они сейчас?

— Не знаю. О боже. Папа…

— Да, Папа очень сердится. — Чанки поднес пистолет к глазам Доу. — Быстро говори: куда ты дел статуэтку?

— Честное слово, я больше ничего не знаю. Пожалуйста, не надо… мы же родственники…

— Одну минутку. — Санджай переключил телевизор на музыкальный канал и врубил звук на полную мощность — необходимая мера предосторожности, поскольку распространенное среди обывателей мнение, что пистолет с глушителем стреляет совершенно беззвучно, не соответствует истине.

Чанки вложил пистолет в руку Доу и направил ствол ему в рот. Дождавшись, когда рок-композиция достигнет своей кульминации и к душераздирающим воплям исполнителя присоединятся ударные, он нажал на курок.

Уборка комнаты заняла много времени. Санджай тщательно протер мебель и даже прошелся тряпкой по мертвому телу Доу, чтобы удалить возможные отпечатки пальцев, нитки от одежды и прочие микроскопические частицы, которые могли бы навести полицию на их след. Он не стал вытирать стену и спинку кровати возле головы Доу, забрызганные кровью и заляпанные ошметками мозга. Затем он пропылесосил ковер и разбросал по комнате волосы, которые они с Чанки насобирали с подголовников кресел, пока летели в самолете, и с обивки мебели в холле своего отеля. Лежавшую на столе видеокассету Санджай запихнул в карман.

Уходя, они повесили с наружной стороны двери табличку: «Не беспокоить».

С утра у Папы было отвратительное настроение. За завтраком, листая журнал «Муви Маджик», он наткнулся на статью:

Слава, успех, богатство ничуть не изменили нашу Виану Ната, она по-прежнему остается простой скромной девушкой, которая когда-то продавала цветы на ступенях храма Сидхивинаиак.

Мы встретились с Вианой в клубе «Интернейшнл» на приеме по случаю премьеры нового фильма «Алмаз любви» с участием восходящей звезды индийского кино Прити Пайджит. В этом нашумевшем фильме есть несколько откровенных сцен, вызвавших противоречивые мнения критики и оживленную дискуссию в средствах массовой информации. Естественно, в нашей беседе с Вианой мы не могли не коснуться этой темы.

«Мне подобные сцены не нравятся, — сказала Виана. — Однако это не означает, что я полностью отвергаю возможность их появления на экране. Что касается меня лично, то я согласилась бы сняться в эротической сцене только в том случае, если она необходима для более полного раскрытия образа моей героини, если же речь идет о дешевом желании пощекотать нервы публики — нет пускай подобными трюками занимаются другие молодые актрисы, вроде Прити и Сарасвати.

Недавно я познакомилась с одним американским режиссером который предложил мне сниматься в его следующем фильме. Он сказал, что в сценарии есть несколько эротических сцен. Я твердо заявила, что приму его предложение только при условии, если они будут сняты на высокохудожественном уровне. Я скорее соглашусь потерять хорошую роль, нежели поступиться своими моральными принципами. Поверьте, я не гонюсь за дешевой популярностью. В конце концов, я всегда могу вернуться к своей прежней профессии — продавать цветы, по-моему, это чудесное занятие».