Танец любви - [22]
— Все, мать! — сказал он Анфисе. — Я с тобой устал. Дай жеребцу отдыха. — И подошел к Маше.
Анфиса лишь усмехнулась: поклонников у нее было хоть отбавляй, но она выбрала именно Саню Вербицкого — тому, черт возьми, любая под стать, была бы огневая.
Маша не корила: тихое блаженство нахлынуло на нее. Глеб это чувствовал и радовался тому, что Маша по духу ближе ему, чем Анфиса. Правда, Анфиса еще пыталась сманить кадета, но, видя безрезультатность, быстро остыла.
— Сегодня твоя взяла, — зло сказала она и незаметно больно ущипнула Машу.
Дискотека близилась к финалу, и многие уже теснились к выходу: суворовцев поджимало время, а те, кто имел на руках увольнительную, рассчитывали на провожание. Глеб пошел с Машей, и обиженному Димке ничего не оставалось, как пойти с Любой Котовой, подругой Маши.
Многое отдал бы Димка за то, чтобы узнать, о чем там говорили Глеб и Маша. С Любой было нормально — и все же не то. Он был рассеян, словно отбывал наряд, и Любе, которой он, видимо, нравился, не по душе было такое поведение.
Они стояли в каком-то обшарпанном подъезде, наверху тускло горела лампочка. Прижав Любу и обняв ее, Димка вяло целовался.
— А ты можешь по-суворовски? — вдруг хитро сказала Люба.
По-суворовски? Димка вспомнил, что по-суворовски это «с язычком», чтобы, как говорил специалист по поцелуям Карсавин, «все работало в унисон». Но Димка, чувствуя, как млеет Люба, не получал от этого большого удовольствия — так, одно баловство! Ему быстро надоело все.
— Ты знаешь, — сказал он, — мне пора возвращаться.
— Боишься наших пацанов?
— Нет, командира роты.
Он быстро проводил недовольную Любу и остался один возле метро. Сновали люди, все куда-то торопились. Лишь Димке идти было некуда. Он думал о Маше… Неужели ей нужен Глеб? А она Глебу? Он был уверен, что Глебу она не нужна. Вот тебе и ситуация под названием жизнь. Димка тяжело вздохнул и подошел к автомату. Поискал монету, поднял трубку. Звонкий голос Саньки Вербицкого.
— Ты один? — с надеждой спросил Димка.
— Нет, с Анфисой.
— Что она делает? — глуповато, словно в шутку, спросил Димка.
— Что делает? Да вон, лежит голая на диване.
И Вербицкий повесил трубку. Димка знал, что он врет, подлец, но настроение тем не менее было испорчено.
— Черт с ними! — вскипел Димка и пошел от метро прочь куда глаза глядят… Димка был страшно обижен и огорчен.
…А в Суворовском после дискотеки — глухая тишина. Дневальный Пашка Скобелев по приказу дежурного наводил порядок и ругал на чем свет стоит тех, кто недавно здесь так лихо прыгал и орал.
12
В кабинете начальника училища двое — генерал-майор Репин и полковник Юферов. Речь шла об уличной драке. Как люди взрослые, они и о драке говорили по-взрослому.
— Несостоятельными оказались сержанты, — веско заметил Юферов, — они должны были…
В карих глазах генерала пробежала усмешка.
— Должны, да расплатились. Полковник Юферов, вы же бывший суворовец, скажите по-честному, вы лично участвовали в подобных драках? Насколько мне известно, они не только результат наших с вами недоработок…
Юферов смутился, оторопело посмотрел на генерала.
— Черт возьми, всякое бывало…
— Так, видимо, с этого и надо начинать. Вот кто-то мне рассказал или я сам прочитал, не помню, но факт остается фактом: приехали немецкие ребята из города-побратима и пошли прогуляться, а местные подростки их избили… Не с нашей улицы, чужаки! Между прочим, мало-мальски разбирающийся в этологии — в поведении животных, — может этой сворой управлять за раз плюнуть: они не делают ничего такого, что не было бы описано у Лоренца и других натуралистов, наблюдавших за муравейниками, за роями пчел… Обыкновенный закон территории. Иерархия. Общая реакция на чужого. И ведь доходит до самопожертвования: сдохну, но нога рыжего муравья в мой муравейник не ступит.
— Нам от этого не легче, — жестко сказал Юферов. — Ваши слова, товарищ генерал, как бы оправдание безнравственным поступкам суворовцев.
— Не совсем. Просто хочу понять смысл их действий. Одни бьют — другие отвечают. Так что отчислять никого из суворовцев не будем. Лучше покумекаем, полковник Юферов, как быть дальше.
Роту облетело черное известие: в кабинете начальника училища — педсовет. Педагогический совет роте не обещал ничего хорошего, и потому суворовцы притихли. Все уже знали генерала Репина и ожидали, что он долго и внушительно в строгой генеральской форме будет ходить по кабинету и нудно говорить о том, что «суворовское училище родилось в пламени Отечественной войны» и что «оно единственное способно воспитать настоящего офицера, в которого верит правительство и народ…» После зажигательного вступления генерал обычно говорил о том, что суворовцы плохо отвечают на заботу правительства, и, возбуждаясь и багровея, начнет громить всех направо и налево из самой крупной артиллерии…
На педсовет были вызваны все вице-сержанты и зачинщики драки. Ими почему-то оказались Тарас Парамонов, Пашка Скобелев и Димка Разин — как видно, майор Серов свое слово сдержал.
Генерал был особенно строг. Суворовцев сразу взяли в клещи, и если кто-то пытался оправдаться, генерал тут же возмущенно перебивал его, не давая выговорить ни слова.
В романе «Генерал коммуны» писателя Евгения Белянкина по-прежнему волнуют вопросы общественного долга и гражданской смелости. Герои романа — агроном Сергей Русаков, человек твердого и решительного характера. Большое внимание писатель уделяет теме преемственности поколений. Жизненный подвиг отца Русаковых находит свое продолжение в делах его сыновей — Сергея и Ивана Русаковых.
В романе «Генерал коммуны» писателя Евгения Белянкина по-прежнему волнуют вопросы общественного долга и гражданской смелости. Герои романа — агроном Сергей Русаков, человек твердого и решительного характера. Большое внимание писатель уделяет теме преемственности поколений. Жизненный подвиг отца Русаковых находит свое продолжение в делах его сыновей — Сергея и Ивана Русаковых.Роман «Генерал коммуны» по идее и судьбам героев перекликается с романом «Садыя», написанным автором ранее. В свое время журнал «Молодой коммунист» писал о нем, как о романе, полном поисков и трудовых дерзаний нефтяников Альметьевска, а героиню его — секретаря горкома Садыю Бадыгову — журнал назвал прямой наследницей сейфуллинской коммунарки.
В свое время журнал «Молодой коммунист» писал о романе «Садыя», как о романе, полном поисков и трудовых дерзаний нефтяников Альметьевска, а героиню его — секретаря горкома Садыю Бадыгову — журнал назвал прямой наследницей сейфуллинской коммунарки.
Книгу «Дорога сворачивает к нам» написал известный литовский писатель Миколас Слуцкис. Читателям знакомы многие книги этого автора. Для детей на русском языке были изданы его сборники рассказов: «Адомелис-часовой», «Аисты», «Великая борозда», «Маленький почтальон», «Как разбилось солнце». Большой отклик среди юных читателей получила повесть «Добрый дом», которая издавалась на русском языке три раза. Героиня новой повести М. Слуцкиса «Дорога сворачивает к нам» Мари́те живет в глухой деревушке, затерявшейся среди лесов и болот, вдали от большой дороги.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
Без аннотации.Советские читатели уже знакомы с произведениями Жана Лаффита. В СССР вышла его книга «Мы вернемся за подснежниками», а также две части трилогии — «Роз Франс» и «Командир Марсо». Роман «Весенние ласточки» продолжает судьбы героев этих двух книг и завершает трилогию. В «Весенних ласточках» Жан Лаффит показывает людей, самых разных по своему общественному положению и по убеждениям. Перед нами и молодые, только что вступающие в жизнь Жак и Жаклина, служащие большого парижского ресторана, и старый профессор Ренгэ, и коммунисты супруги Фурнье, и депутат парламента, богатый аристократ Вильнуар, и многие другие.Перед читателем раскрывается широкая картина современной жизни Франции.
Скромная сотрудница выставочной галереи становится заложницей. Она уверена — ее хотят убить, и пытается выяснить: кто и за что? Но выдавать заказчика киллер отказывается, предлагая найти ключ к разгадке в ее прошлом. Героиня приходит к выводу: причина похищения может иметь отношение к ее службе в Афганистане, под Кандагаром, где она потеряла свою первую любовь. Шестнадцать лет после Афганистана она прожила только в память о том времени и о своей любви.