Танец - [2]

Мика сидел рядом со мной на пассажирском сидении. На нем была зеленая обтягивающая футболка, но он не был настолько мускулист, как Натаниэль, и ростом всего в метр шестьдесят, когда Натаниэль был метр семьдесят пять, поэтому мешковатая футболка заставила бы Мику выглядеть еще меньше и тоще. Его лицо было угловатым, слегка вытянутым в линии челюсти, что придавало ему мужественный вид, а не красивый и изящный женский. В обтягивающей футболке можно было видеть худобу его тела, несильно развитые мышцы, накачанные бегом, поднятием тяжестей и практикой по рукопашному бою. Моя мускулатура получились из тех же занятий, вот только с оружием я работала больше Мики, но образ жизни наложил отпечаток на мою девичью форму. На самом деле мои мышцы накачивались гораздо легче, но накаченность, все же, соответствовала девчачьей, в связи с тем, что Мика был не сильно мускулистым, а я — мускулистее большинства женщин, и мы могли обмениваться футболками и джинсами. Хотя сегодня Мика был в джинсовых шортах, которые жали бы мне в бедрах. Натаниэль и я были в спортивных шортах, потому что они удобнее для наших более пышных задниц. «Пышный» — слово, применительно к нам обоим, а «худой» — к Мике. Раньше я никогда не встречалась с кем-то настолько маленьким, с кем могла бы делиться своей одеждой. Мне это нравилось.

У нас обоих были длинные, чуть ниже лопаток, кудрявые волосы. Вот только раньше, когда Мика был ребенком, его темно-каштановые волосы были светлыми, а мои неизменно черными. Натаниэль заплел волосы Мики в косу, и мои — в высокую косу, чтобы нам было чуть прохладнее на жаре. Погода отличалась от обычной августовской, но все равно было не так прохладно, как в большей части страны. Мы оба были в очках, защищающих нас от сент-луисского солнца, но мои глаза были все такими же карими, как у Мэтью, только на тон темнее. Глаза Мики были зелеными с желтой окантовкой. В зависимости от освещения, его настроения, цвета футболки, они могли выглядеть более зелеными или желтыми, но, все же, шартрезовыми, сочетанием обоих цветов, а не человеческими. Мика был верлеопардом, и его глаза соответствовали его звериной форме, и из-за того, что один очень плохой человек вынудил его пробыть в форме леопарда недопустимо долго, прежде чем он вернул себе человеческий облик, но его глаза так и не изменились. Большую часть времени он носил солнечные очки, зная, как необычно выглядят его глаза, но на удивление мало людей понимали что они видели. Они просто говорили «классные зеленые глазки». Люди видели то, что ожидали увидеть.

Не считая копов, но на вечеринке все были в курсе, что оба моих бойфренда — верлеопарды. Они даже знали, что Мика был главой Коалиции по Улучшению Взаимоотношений Между Сообществами Людей и Оборотней. Он стал публичным лицом для своей небольшой группы. Ликантропия считалась болезнью, но менее двадцати лет назад было законно убивать тех, кто ею болен. В некоторых западных штатах и по сей день, если ты убил оборотня и тест крови показал положительный результат, принимается решение в пользу самообороны, вне зависимости от обстоятельств.

Я бывала в районе, в котором сейчас проживало семейство Зебровски, снова и снова проезжая мимо трех различных стилей домов, только разных цветов и технологической оснастки, но это был американский пригород, поэтому все строения как под копирку. Дом Зебровски был одноэтажным, в стиле ранчо. Стены из кирпича, а перед домом аккуратно-подстриженный достаточно зеленый, чтобы показать, что его поливают, газон. Кустарники были опрятными и подстрижены высотой чуть ниже фундамента с маленькими клумбами с каждой стороны тротуарной дорожки, ведущей к парадной двери. Цветы были ярким всплеском желтого, белого и красного.

Подъездная дорога была свободной, но перед парадной дверью стояла всего одна машина, и я припарковалась за ней. Прошлый раз, когда я была здесь, вся улица была забита машинами. В этот раз мы приехали раньше, чтобы Натаниэль мог помочь другим «женам» на кухне. Мясо будет жариться на улице господином Зебровски и другими допущенными к грилю мужчинами. Распределение было особо традиционным, но, опять же, большинству копов нравились традиционные роли. Их работа была полна странного дерьма, поэтому, думаю, они и цеплялись так хоть за какую маломальскую нормальность. Я была маршалом Соединенных Штатов в Сверхъестественном отделе, а это значило, что участвовала в расследовании преступлений, в которых проявлялись сверхъестественные элементы. Вне исполнения ордера на маршаловской службе, моей ночной работой было поднятие зомби для «Аниматор Инкорпорейтед». За последнее время я проделала немало исторических общественных работ… ну, знаете, поднимала мертвых и расспрашивала их о том, как обстояли дела и в какой битве они участвовали.

Вся моя трудовая деятельность была полна странного дерьма, поэтому, по идее, мне полагалось быть самой консервативной из всех прочих копов, а ведь когда-то оно так и было, до того, как меня встретил Жан-Клод, Мастер вампиров Сент-Луиса, до того, как я начала рассматривать вампиров в качестве друзей и любовников, а не просто злых ходячих мертвецов. И вот я здесь, с двумя любовниками-сожителями и ребенком, и все это без обременения обручальным кольцом. Мэтью уже неделю был с нами. Это оказался самый длинный период из всех, но он воспринял его нормально. Одной из причин, почему мы взяли Мэтью с собой, а не оставили дома с одним из «дядей», стало то, что Натаниэль узнал, что здесь будут и другие дети. Натаниэль указал на то, что как только Мэтью покидает школу для дошколят, он изолирован от других детей. Моника была занятой матерью-одиночкой, у нее не хватало времени организовывать детские праздники, поэтому мы взяли Мэтью с собой, чтобы он мог завести друзей. Я знала, что здесь будут несколько детей его возраста, а так же много старше или младше. Возможно, Мэтью не оказывался рядом со стольким количеством детей, кроме как в своем танцевальном классе. Эта мысль меня немного ошеломляла, но для ребенка все было в порядке вещей.