Танец для живых скульптур - [41]

Что это... как шумит... кровь... это море?.. Мария!.. чайки кричат... Ма!.. Ма!.. рия, рия, рия, рия рия!.................................

"У меня закружилась голова, так сильно, что я упал. Потом было темно, и я отбивался в этой темноте, но не видел, от кого. Только чувствовал, что этот кто-то одолевает, я сопротивлялся. Я думаю так было: кровь затекла под дверь,там щель была,- кто-то заметил, крикнул остальных, они взломали дверь, перевязали руку и вызвали "скорую".

"А что было потом?"

"Утром?"

"Потом".

"Больница. Психи в коридорах. Я в истерику, меня на вязки. Знаешь, что это? Это когда тебя к кровати привязывают, ноги, руки, а вокруг стоят и смотрят на тебя, ты кричишь им: "Развяжите меня!"- а они пальцем на тебя тычут, переговариваются, обсуждают... Или смеются".

"А потом?"

"Потом меня перевели в общую палату, потом в другое отделение, а потом выписали из больницы, и я поселился у Мэгги".

"И больше ты не видел её?"

"Чтобы помириться? Мама, я вернулся. Так бывает, да? В кино. Я пришёл туда, где всё это случилось. От соседей узнал, что жильца убили, зарезали ножом, а кто - неизвестно. Приходил следователь, задавал вопросы..."

"Ты думаешь, это она?"

"Нет, конечно".

"Почему?"

"Так ведь это я убил его".

Вспышка... Крик?.. Мария!.. Глаза... Остановились.

"Как! Когда?"

"Я не контролировал этого, но всё получилось очень ловко. Он был на мне. Рядом с диваном столик стоял, на нём корки от апельсинов, конфеты, коньяк... Моя рука схватила нож и ударила сверху, в спину. Потом ещё раз. Наверное, испугалась, что не убила до конца. Со второго раза я попал в сердце, и всё. А потом я увидел Марию".

...Она не смеялась... называй меня мамой... называй меня!.. Мария...

Она стояла на пороге комнаты, и я увидел её глаза. Всё это было как-то невероятно, немыслимо... Её лицо превратилось в маску, она даже словно бы постарела - так заострились черты её лица, но, в то же время, что-то было красивое в этом - в том, как она вошла, как остановилась, поражённая открывшейся ей сценой, как отшатнулась и схватилась за дверной косяк... А потом всё перестало быть так красиво, и я увидел, что она и впрямь постарела за эти секунды. Хотя, в общем, она держалась молодцом. Спросила, что я теперь намерен делать. Я сказал, что инсценирую пожар, самовозгорание электропроводки, объяснил, как. Когда начинаешь вдаваться в детали дела, ужас как-то сам собой проходит. Она почти успокоилась, но всё же никак не хотела уезжать одна, так что я насилу её выпроводил.

"Ты так всё и сделал?"

"Нет. Я просто стёр отпечатки, оделся, вышел и захлопнул за собой дверь".

Странно, что я вообще туда пришёл - мне трудно было поверить, что всё это произошло со мной. Что это был я.

Всё изменилось. Был Мэгги, и совсем другая, новая жизнь - всё только теперь начиналось. Я был очень счастлив тогда.

"И долго продолжалось твоё счастье?"

"Долго - месяца два или три, даже больше! - почти полгода. А потом... Ты знаешь, что было потом".

Она не должна была мешать нам. Я не мог потерять Мэгги, и я пришёл к ней.

"Да. И она приняла тебя за клиента".

..........................................................................

Свечи горят тихо, теплятся на дне чёрного зеркала, по краю его на обоях, словно рой бабочек, лепятся приколотые булавками цветные картинки. Порхающие раскормленные амурчики.

Она лежит рядом со мной.

Я выбираюсь из постели, ищу на стуле свою рубашку.

Она следит за мной глазами, не отрывая головы от подушки.

- Ты не хочешь остаться?..

...........................................................................

.

А потом я сделал ей предложение.

"Об этом ты мне ничего не говорил".

Не сразу, конечно. Сначала был бурный роман, ночи, полные страсти...

"А она знала о вас с Мэгги?"

Да, знала. То есть, узнала, когда я сам рассказал ей.

Но самое интересное, что для неё я и был Мэгги.

И эти ласки, эти всхлипывания, идущие из самой глубины пылающего лона страсти, взывали к нему, ноющая боль вечного табу, исконной тоски, неутолимой, и в безысходности рвущей душу, когда клетки одежд отпускают её из плена, и падают замки, свет гаснет, и, повинуясь ей, губы бессмысленно шепчут и, вдруг, нащупав слова в безумном лепете, кричат о ней, страшно кричат о самом заветном, и, торопясь успеть выплеснуть эту боль и упиться ей, ставшей наслаждением, до сладостных судорог, успеть, пока обман снова, в который раз,и в этом безысходность запретной тоски,- не станет разоблачён, и на уста не ляжет неодолимая печать молчания, она впивалась в меня пальцами,- быстрее!- и я отвечал призывному лепету её губ, заслоняя собой его, Мэгги, принимая на себя то, что предназначалось ему.

"Как же он простил тебя?"

"А что ему оставалось? Мать предала его, а я - нет. Факты приходится принимать такими, каковы они есть, как бы при этом не было больно. Я разорвал круг этой игры. Боль кончилась. Кто-то должен был пролить её слезами..."

- Вот и всё, что я хотел тебе рассказать, Леди...

...........................................................................

За окном была ночь, снег.

Ёлка мерцала как заплаканная.

Давно уже пробило полночь.