Танец бабочки - [97]

— В этом нет необходимости, — раздался неожиданно громкий голос.

— Что?!! — выпалил Ивамуро.

Накано Кихэй выступил вперед.

— Я могу предоставить вам необходимого свидетеля, — произнес рёнин твердо.

В зале воцарилась тишина. Стража нерешительно замерла. Танго перебросился с Икуно недоуменным взглядом. Заявление воина застало всех врасплох. Ивамуро рассеянно уставился на Кихэя.

— Что ты сказал? — произнес растеряно.

— Я могу предоставить вам убийцу, — решительно сказал Накано.

Сёгун внутренне похолодел. Груз обстоятельств не давал возможности правителю для отступления. Необходимость встать перед лицом фактов была очевидной.

Хирохито напрягся с головы до ног, впившись глазами в рёнина:

— Ты не посмеешь, — прорычал сдавленно.

Ивамуро в ужасе взглянул на сына. Хирохито понял, что окончательно выдал себя.

— Кто это? — прохрипел сёгун самими губами.

— Ваш покорный слуга, — настойчиво вымолвил Накано.

Никто ничего не понял. Все выглядело настолько неправдоподобным, что разум отказывался верить в реальность происходящего. Признание самурая было оглушительным по своей мощи. Икуно застыл в оцепенении, криво усмехнушись:

— Что ты говоришь?

Накано хмуро молчал.

— Повтори, — с усилием произнес сёгун.

Кихэй, смело глядя в глаза правителю, сказал:

— По приказу вашего сына Хирохито Токугава, мною были убиты двое людей, а именно: Танго Таданао и Ниида Отоки, спутница молодого Танго.

Слова самурая сразили властителя.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь, — слабо вымолвил Ивамуро.

— Я понимаю все последствия моего признания, — спокойно произнес рёнин и взглянул на ошеломленного юношу. — Смерть ждет самурая всегда.

— И ты готов поклясться?

— Слово воина тверже металла, — вымолвил Накано. — Но если вы хотите, чтобы я поклялся, я с готовностью сделаю это.

— Довольно! — резко бросил Ивамуро.

Взглядом затравленого тигра сёгун обвел окружающих. Дайме Танго и дайме Ицурери хранили гробовое молчание Вилять дальше было бессмысленно. Необходимость требовала взглянуть в глаза правде.

— Он не врет? — обратился властитель к Хирохито.

Наследник молча склонил голову.

— Это правда?!! — заорал Ивамуро.

Молчание наследника красноречиво говорило само за себя. Ивамуро в бессилии уронил голову на грудь.

— Ты опозорил наш род, — прошептал сёгун.

Хирохито опустился на колени.

— Отец, я… — попытался что-то сказать, но слова застряли в горле.

— Как ты мог? — хмуро глядя в каменный пол выдавил Ивамуро.

Сёгун почувствовал себя беспомощным перед лицом неожиданных испытаний.

— Я не хочу тебя видеть, — прошептал Ивамуро и обратился к страже: — Держать его под арестом!

Хирохито покорился судьбе и, отдав оба меча, обреченно поплелся под конвоем самураев. Проходя мимо все еще застывшего Икуно, наследник жалко усмехнулся:

— Тебя все это время водили за нос, а ты даже не догадывался. Накано великолепен, не правда ли?

Икуно стоял, не в силах вымолвить и слова. Неожиданная развязка отобрала всякую способность связно мыслить. Хирохито ухмыльнулся оцепенению юноши и проследовал к выходу. Ивамуро проводил сына тяжелым взглядом. Сколько надежд было похоронено в блеске глаз властителя — было известно одним богам.

— Почему ты решил признаться? — сурово обратился сёгун к Накано.

Кихэй немного помолчал, прежде чем ответить.

— Я слишком долго блуждал в темноте, — произнес рёнин. — Больше не хочу.

Ивамуро уставился на рёнина вполне осознавая, что он не оставил ему никакой надежды на благополучный исход дела. Словно в подтверждение мыслей сёгуна за дверью раздался внезапный крик. В помещение вбежал один из хатамото с побелевшим лицом и упал на колени:

— Ваше высочество… — произнес приглушенно.

Влекомый предчувствием, Ивамуро бросился к двери, расталкивая подданых. Худшее подтвердилось. Хирохито лежал на полу в луже крови. Из живота торчал малый меч. Наследник был мертв, совершив обряд избавления от позора.

Сёгун рухнул на колени у изголовья сына.

— Я хочу, чтобы все забыли о проишедшем, — еле сдерживая себя, сказал Ивамуро. — Ничего не было. Ничего.

На лице Хирохито застыла глупая усмешка. Движением руки сёгун закрыл остекленевшие глаза сына, в беззвучном рыдании уткнувшись в плече мертвеца.

Наследник восстановил честь рода.

4

Сон не шел. Икуно ворочался с боку на бок, безуспешно стараясь забыться в обьятиях ночи, но молчаливая спутница капризно ускользала из-под подушки. Холодный свет далеких звезд прожигал душу насквозь, словно недавнее откровение Накано. Перед глазами все еще стояла застывшая усмешка мертвого Хирохито.

— Господин, — позвал кто-то.

Юноша поднял горячую от мыслей голову:

— Кто здесь?

— Матабэй, господин.

Слуга осторожно вступил в комнату. Икуно сел на циновке.

— Что случилось? — спросил встревоженно.

Матабэй замялся, поглядывая на хозяина.

— Ну? — не выдержал Икуно.

— Он хочет вас видеть, — мягко произнес слуга.

— Что? — Икуно вздрогнул.

Матабэй виновато пожал плечами.

— Он хочет поговорить, — повторил еще раз.

Икуно со вздохом уронил голову. Все его существо противилось встрече, но что-то внутри страстно желало ее. Не в силах отдать предпочтение чему-то одному, юноша лег на циновку.

— Уходи, — бросил слуге.

— Господин, я думаю… — попытался сказать Матабэй.