Танцы на снегу - [43]

— Я занял чужое место? Но я же не знал! Могу и в другом месте норку выкопать. Где скажете! Я очень хочу с вами остаться.

— Ты что, не понимаешь? — вмешался Стремглав. — Мы не потерпим здесь кроличьих штучек! Камнепятка снова погадала на тебя по вязовым веточкам. Получилось, что от тебя исходит зло. Может, ты засланный. Может, ты для Убоища шпионишь. Почему оно сегодня не прилетело? Наверно, из-за тебя! Чтобы ты тут успел освоиться и начал за нами шпионить!

— Да зачем мне шпионить, что за чушь такая?

— Затем! Зайцы таких нор не копают. Они не кролики! Почем мы знаем, может, ты и не заяц вовсе? Похож-то ты похож, да все-таки разница большая.

— Потому что я горный, балда! — воскликнул обиженный Кувырок.

— Это ты так говоришь. Почему мы тебе обязаны верить? А я вот не верю, что горные зайцы роют такие туннели. Зайцы, какие ни на есть, постыдились бы кроликам подражать, их же люди сделали, выскочки они, больше никто! У зайца небо — крыша, а чистое поле — постель.

— Но горные-то зайцы в поле не живут. В горах же орлы водятся! У них крылья — во! Клювы — во! Они могут у оленя сердце вырвать!

— Это ты так говоришь, — ответил Стремглав.

Возразить было нечего.

— Да! — возмутился Кувырок. — Это я так говорю! Дали бы мне договорить, когда я хотел рассказать, откуда я родом и как мы там живем, вы бы всё знали до того, как я выкопал норку. Но вы слушать не захотели, вам, видите ли, это скучно! Потому что вы — сборище невежественных дураков. Вы от жизни отстали и уже ничему научиться не можете. Что удивляться, что вы о наших норках не слышали, — вы вообще не способны что-то услышать. Все, с меня хватит!

Русаки с ужасом отшатнулись от него, а Стремглав рявкнул:

— А ну, уходи скорей подобру-поздорову! А то мы сделаем что-нибудь, о чем потом пожалеем. Да за все, что ты тут наговорил, стоило бы тебя залягать задними лапами. Убирайся!

— С радостью! — ответил Кувырок. — Вернусь к Джитти. По крайней мере, она не застряла в Темных веках, как вы. Так вам и надо, что на вас Убоище нападает! А может, вы его выдумали, суеверные трусы… Ладно, ладно, иду, нечего мне угрожать, я и так понял, что вы на все способны.

Он повернулся и поскакал от них через поле. Глаза его гневно пылали, и сердце билось так сердито, что для отчаяния места не осталось. Что за чушь! Нет, что за полная идиотская чушь! Обвинить его, что он кролик! Да уж лучше быть кроликом, чем русаком, раз русаки такие. Даже стыдно, что он в родстве с такими болванами.

Он чуть не заблудился в темноте. Над полем летали совы, а из густого мрака, окружающего изгороди, глядели горностаи. Кувырок даже напоролся на людей, мужчину и женщину, и вздрогнул от испуга. Они стояли очень тихо. Мужчина прислонился спиной к дубу, а женщина прижалась к нему. Проходя мимо, Кувырок расслышал, что они переговариваются нараспев, очень тихо, словно боятся, что кто-то их подслушает.

Кувырок был рад, что миновал их, — от запаха женщины ему стало не по себе, и вообще это было странно. Что людям делать ночью в поле? Все необычное пугало зайца, а в этой ночной вылазке людей Кувырок чувствовал что-то зловещее, от чего у него сжалось сердце.

Но люди остались позади, а Кувырку пришлось вспомнить о своих сиюминутных трудностях. Сзади послышался какой-то шум и, резко повернувшись, он увидел, что за ним кто-то гонится. Он уже собрался броситься прочь, но тут разобрал запах преследователя. Пахло зайчихой из только что оставленной им колонии.

И действительно, из темноты на него выскочила зайчиха.

— Нет уж, я к вам не вернусь, можешь не уговаривать, — твердо сказал Кувырок. — Так меня обидели…

— Я и не уговариваю, — ответила запыхавшаяся зайчиха. — Я только хочу, чтобы ты сказал ежихе, что сначала-то мы тебя пустили и только потом выгнали. Чтобы она знала, что я тебе помогала. Я уговорила Лунную тебя принять, а уж выгнали тебя из-за твоей собственной глупости. Скажешь ежихе, ладно?

— И как тебя зовут? — сердито спросил Кувырок.

— Борзолапка. Так не забудешь?

И она ускакала обратно, в темноту.

Глава семнадцатая

— Русаки не роют нор, как кролики, и не ищут укрытия, как лесные звери, — говорила Джитти, — потому что привыкли полагаться на скорость. Быстрее их бегает только олень, а среди остальных зверей им нет равных. А раз их сила в скорости, они не хотят, чтобы их кто-нибудь застал врасплох. Если, например, к ним подкрадывается лиса, они хотят заметить ее как можно раньше, чтобы иметь фору. Потому-то они и живут в небольших углублениях посреди поля — чтобы видеть далеко во все стороны и замечать, не крадется ли хищник.

Кувырок все никак не мог успокоиться — очень жалел себя.

— Это все хорошо, — сказал он, — но я-то ведь не русак, верно?

— Нет, но ты же хочешь жить с ними. Им не довелось побывать на большой земле, как мне. Они типичные островитяне — с подозрением относятся к необычному поведению и вообще ко всем новшествам. Я их, конечно, не оправдываю, они отсталые и темные тупицы, я просто объясняю тебе, почему так вышло.

— А мне все равно! Так еще лучше — с тобой останусь.

Джитти немного помолчала.

Потом заговорила снова:

— Гм, гм, как бы тебе сказать… Знаешь, милый заяц, я не так уж общительна. Не хочу быть такой, как эти русаки с Букерова поля, но вообще-то я по большей части не нуждаюсь в обществе, понимаешь? Это я сейчас еще в хорошем настроении, а вот подожди до осени — стану злой и раздражительной. Ты меня и знать не захочешь. А зимой я вообще впаду в спячку.