Танцы. До. Упаду - [31]

Звуки музыки привели их в состояние боевой готовности. И хотя первоначальную связку они репетировали сто раз, Ядю пробрала дрожь. Cabaceo[21] — дерзким взглядом и коротким движением головы Циприан приглашал ее на танец. Она вдруг почувствовала, как в ней пробуждается животное, атавистическое начало. Перед ней стоял мужчина, похожий на Родольфо Валентино в «Четырех всадниках Апокалипсиса»[22]. Неожиданно Циприан сделал то, чего не было на репетициях. В порыве какого-то необъяснимого безумства он опустился на колено и оторвал зубами алую розу, пришитую к поясу у Яди. Сбитая с толку, она услышала, как он сопит, точно самец в период гона. У Яди закружилась голова, а потом все быстро понеслось — как-то само собой. Впервые во время танца она не отсчитывала обязательные восемь шагов в начале и все последующие: salida, cruzada, calesita, boleo, gancho и поворот! Ocho, parade, volceda, traspi… Память тела оказалась сильнее, чем ее танцевальная бездарность. Ошеломленная, Ядя подчинилась ритму, хотя и боролась, как львица, пытаясь вырваться из железных объятий партнера. А тот не сдавался, и знающие без труда могли угадать в их танце продолжение схватки, произошедшей несколько дней назад Ядя тоже это поняла и совершенно растерялась. Ее преследовали навязчивые ассоциаций с сексуальным возбуждением, тем более что тело Циприана было таким горячим… Стиль салонного танго требовал тесного объятия партнеров. Их тела соприкасались от самого бедра до грудной клетки, образуя наверху что-то вроде буквы «V». Исходящий от обоих жар едва не довел Ядю до обморока. Вдобавок она была убеждена, что закончит танец с ожогами третьей степени.

Наконец раздались последние аккорды, и Циприан выплюнул ей под ноги растрепанную, наполовину изжеванную розу. Публика приняла их выступление восторженно, однако профессиональное жюри сделало замечание, что танго — это «танец противоречивых и самых крайних эмоций». Что он символизирует «не только борьбу между любовниками», но и «любовь, безудержное влечение». Тогда как Ядя и Циприан «слишком сосредоточились на первом аспекте». Один из членов жюри, судья международной категории, даже упрекнул Циприана в том, что он «не сумел раскрыть в партнерше ее тайную страсть». Циприан стиснул зубы, и его любви хватило только на то, чтобы галантно увести Ядю со сцены.

Восторженные возгласы, раздававшиеся перед плазменной панелью в квартире Ули, выманили из кабинета даже Романа. Послушно выполняя указания жены, он открыл бутылку французского шампанского, купленного специально для этого случая. Вторая, точно такая же, стояла в холодильнике и была предназначена для Яди. Пусть хоть раз наклюкается красиво. Готе в виде исключения было позволено только пригубить алкоголь, но он упустил возможность, поскольку был не в силах оторвать глаз от экрана. Когда танец закончился, мальчик с благоговением прошептал:

— А мама-то у меня… настоящая sex machine.

Эдя посыпал сахарной пудрой последний фрукт и удовлетворенно окинул взглядом свое творение. По кухне витал пьянящий аромат свежеиспеченного бисквита. Как он и предполагал, сливы нового сорта при запекании не превращались в бесформенную массу, а сохраняли внутри кисловато-сладкий душистый мусс. Стоило ждать три года, пока деревце принесло плоды.

Полюбовавшись еще немного, Эдя осторожно накрыл пирог ажурной салфеткой. Он отнесет Яде немножко сладкого — она это заслужила. После вчерашнего выступления (отставной полицейский смотрел его с пылающим лицом и нитроглицерином под языком) в нем вновь закипела жизнь.

Дважды повернув ключ в замке, пенсионер вышел из квартиры. Однако на лестничной площадке повернул обратно, снял в прихожей растоптанные клетчатые тапки и надел, черные лакированные ботинки, купленные по спецпредложению. По правде говоря, он приобрел их себе «на смерть», но сейчас был рад использовать для иных целей.

Перед квартирой на последнем этаже он остановился и, прежде чем постучать, по привычке приложил ухо к двери. До него донеслись детские голоса и голос Яди. К сожалению, он не мог разобрать слов. Наконец он поскребся о косяк и, не дождавшись приглашения, робко нажал на ручку.

Его обдало характерным запахом — и чужим, и одновременно желанным. Запахом дома, в котором есть женщина.

— Сюрприз! — Желая ободрить себя, он так браво гаркнул, что у Яди из рук выпал пакет апельсинового сока.

— А я… как раз к сочку кое-что принес. Чтобы так, по-соседски, в выходной посидеть, пополдничать… — Эдя лучезарно улыбнулся.

Яде было совестно прогнать его, хотя и хотелось. Она очень устала после вчерашнего выступления и еще не отошла от стресса. Кроме того, она не успела выспаться, потому что к Готе уже в девять пришла гостья — толстуха Надя. Мальчик, страшно счастливый, повел ее в своей уголок, забыв, что был в пижаме. Там они тихо играли в «маленькое семейное кладбище», если Ядя правильно поняла.

Поглощенная изнурительной подготовкой к конкурсу, она упустила из поля зрения удивительный процесс трансформации Готиной мучительницы в его же поклонницу.

Надя питала к мальчику все более теплые чувства. Они были почти неразлучны, как Абеляр и Элоиза, Танкред и Эрминия, Болек и Лёлек. Сразу после школы они шли к Эдварду. Проводили там время, готовясь к урокам и занимаясь всякими увлекательными делами — например, совершенствовали модель гильотины, за которой неистовствовал Робеспьер. Для Нади эти совместно проведенные часы были как путешествие в волшебный сад. Она научилась играть в скрабл и шахматы, открыла для себя канал «Animal Planet», но самое главное — она узнала, что ее можно любить, а не только бояться.