Танцующие медведи. Опыт обретения свободы - [30]

– А что думаешь о здоровье Фиделя?

– Чтоб он сто пятьдесят лет жил! – с энтузиазмом восклицает Хосе. Но сразу же задумывается.

– Что с тобой? – спрашиваю я.

– Да так, ничего… Знаешь, бывает тяжело вырваться из дома в город. И я как раз подумал, – на лице Хосе появляется лукавая улыбка, – что, когда Фидель умрет, наверняка придется снова делать какую-нибудь стенгазету.

Богиня сальсы: Мои ногти для Фиделя

Браслеты, бусы, раковины и платки; искусственные локоны вперемешку с натуральными; массивные кольца и длиннющие ногти. Анна, великолепная танцовщица и преподавательница сальсы, самая яркая личность, какую я видел в жизни, застывает, выпрямив ноги и отведя руку чуть в сторону. Рядом с ней муж и партнер Освальдо.

Двумя часами раньше оба стояли на обочине дороги и ругались. Они возвращались из Варадеро, где танцевали в одном из отелей. За то, что мы их подвезли, они пригласили нас на мохито и показ сальсы.

Трещит похожий на таксу магнитофон, комнату наполняют первые звуки. Начинают барабаны, затем вступают трубы, и через мгновение Ибраим Феррер из Buena Vista Social Club (наши хозяева якобы знали его лично) поет о любви, трудной, но стоящей жертв. Освальдо делает шаг вперед, Анна отступает и отрицательно качает головой. Оробев, он делает шаг назад. Тогда вперед шагает она. И так по кругу, несколько раз, чтобы показать борьбу влюбленных. Музыка ускоряется, как и танцоры. Под конец они сжимают друг друга в объятиях, финал и аплодисменты. Аплодируют гости: сын с девушкой, дочь с детьми и несколько туристов.

Это был показ для потенциальных клиентов Anna Salsa School. Урок стоит десять песо за час. Все происходит в маленькой комнате: днем она служит академией сальсы, а ночью превращается в квартиру. Чайник, телефон, старый холодильник. На стенах и шкафчиках традиционные кубинские куклы, одетые как девушки на карнавале.

– Музыка у меня в крови, – говорит Анна. – Мой дед до войны был известным джазменом и шоуменом. Гвоздем его программы была игра на барабанах. Он исколесил с этим номером все Соединенные Штаты и Европу.

– А родители?

– Бабушка родила восьмерых детей. Мама – уже только меня. Она мечтала о карьере певицы. Прекрасная студия звукозаписи Fania All Stars подписала с ней контракт на десять пластинок вперед. Чтобы она не ушла к конкурентам. Мы жили в красивом доме в пригороде. Мать развелась с отцом, она была очень независимая. Жила полной жизнью. А я… Чем старше я становилась, тем сложнее мне было мириться с действительностью.

– То есть?

– С неравенством. С тем, что у одних есть миллиарды, а у других нет ничего. С тем, что я после уроков могу пойти и съесть мороженое, а тысячи детей не ходят в школу. И вот наступила революция. Мать впала в отчаяние. Ее жизнь закончилась. Рауты, балы с богатыми предпринимателями – всему конец. Я же наоборот. Даже когда Фидель забрал наш дом и всю мебель, я считала, что он все делает правильно.

– Ты правда так думаешь?

– Конечно. Мы единственная страна, где люди действительно равны.

– Но бедны.

– Бедность есть везде. Равенство только у нас. Революция – моя главная любовь, сразу после сальсы. Для Фиделя я танцую, для него вставляю в волосы красивые цветы и крашу ногти. Взгляни, самый длинный – в цветах нашего флага.

– Ты была за границей?

– Только когда мне стукнуло шестьдесят, меня взяли танцовщицей в рекламное турне группы Buena Vista Social Club. Это было незабываемо. Путешествие на самолете, изысканные отели, встречи с музыкантами. Мы танцевали в Лондоне, Вене, Цюрихе. Парни из Buena Vista – наши друзья. Они устроили эту поездку. Ибраим Феррер часами просиживал в нашей квартире. Поссорившись с женой, он приходил к нам с бутылкой рома, выпивал ее сам и оставался на ночь. Увы, потом он заработал много денег, купил большой дом под Гаваной и делал вид, что нас не знает. Он недавно умер.

– Деньги меняют людей, – добавляет Освальдо. – Мы зарабатываем в самый раз, на жизнь хватает. Много отдаем государству – одна только лицензия стоит несколько сотен песо. У нас нет денег, чтобы купить квартиру побольше. В этой комнатке двенадцать метров. Еще недавно мы тут жили впятером. К счастью, дети съехали. Хорошо, что хоть им денег давать не нужно.

– Я родила шестерых детей. Мне их этот жеребец сделал. – Анна смеется и показывает на мужа. – Через две недели после каждых родов я снова начинала танцевать. Танец – моя жизнь. Танец и революция.

Бизнесмен из Германии: Я продам им все

У дороги возле Сьего-де-Авила, колониальной жемчужины, заставленной каретами, стоит раскоряченный грузовик, тоже с красными – как и наш “пежо” – номерами. Михаэль, немец, под шестьдесят, возится с проколотой шиной. Фирма по прокату автомобилей не дала ему запасное колесо. Мы приглашаем его в нашу машину и помогаем найти вулканизатор.

Михаэль изображает из себя не того, кто он на самом деле есть. По официальной версии, он приехал туристом на курорт. По неофициальной – он бизнесмен и ищет контакты.

– Куба – это белое пятно, – объясняет он. – Аналитики говорят, что после смерти Кастро может произойти смена курса на социализм с элементами свободного рынка. Капитализм на четверть. Якобы на Рауля значительное влияние оказывают более молодые министры и военные. Они не сражались в революции, и ее пафос им чужд. Они хотят зарабатывать большие деньги и красиво жить.