Танцуя с ветром - [36]

— Я разыскиваю своего дядюшку, — сказал Люсьен. — Он замечательный старик, но со странностями. Иногда сбегает из дому. Я слышал, что на этот раз он нанял квартиру в Сохо, а его почту посылают по атому адресу. Его зовут Л. Дж. Найт. Скажите, не у вас ли он получает свои письма?

Женщина посмотрела на графа с нескрываемым удивлением. Казалось, она ожидала услышать что-то совсем другое.

— Имя вашего дяди мне кажется знакомым, но лица его я не могу припомнить, — Могу я быть с вами откровенным? — Люсьен одарил зеленщицу одной из своих самых обворожительных улыбок. — Мы опасаемся, что на этот раз наш проказник скрывается с какой-то авантюристкой. Возможно, она приходит за почтой. Вам знакома эта женщина?

Люсьен достал из кармана, карандашный портрет Джейн и протянул его хозяйке.

Если бы граф не впился в ее лицо взглядом, он вряд ли заметил бы, как расширились от удивления ее глаза. Он мог поклясться, что она узнала девушку. — Может, я ее и видела, — ответила женщина, — но точно не скажу. Такое лицо не запомнишь.

Люсьен был с этим совершенно не согласен. Однако в лице девушки не было ни одной ярко выраженной характерной черты, и чтобы передать его неповторимость, надо было быть прекрасным художником, а талантов Стрэтмора в данном случае было явно недостаточно.

— Эта женщина совсем не похожа на авантюристку, — добавила хозяйка, возвращая портрет.

— Этим-то она и опасна. На вид — тише воды, ниже травы, но репутация у нее ужасная. Мы опасаемся, что, когда она узнает, что у дяди Джеймса нет денег, она может обидеть его.

В глазах хозяйки заискрилось веселье. Все уловки Стрэтмора были разгаданы.

— Ну если вашему дядюшке придется туго с этой дамочкой, он, конечно, вернется домой.

— Надеюсь. Но он не всегда ведет себя разумно, когда речь идет о женщинах, — ответил Люсьен и подумал, что это в большей степени относится к нему самому, а не к его мифическому дядюшке.

Он поблагодарил хозяйку и вышел. Конечно, можно было бы установить наблюдение за лавкой, но вряд ли это дало бы какой-нибудь результат. Джейн слишком умна, чтобы приходить за письмами самой. Разумнее будет послать на поиски в Сохо агента с ее портретом. Конечно, потребуется много времени, но такие поиски обычно завершаются успешно. Он найдет ее. Найдет, а что потом?

Интерлюдия

Она пила чай маленькими глотками, и, услышав, что он вошел в прихожую, осторожно поставила чашку на стол. Затем встала, тряхнула черными волосами, которые водопадом струились по спине и доходили до талии. Сегодня на ней было черное атласное платье, которое так плотно обтягивало фигуру, что казалось второй кожей. Оно было глубоко декольтировано и доходило только до бедер, касаясь края высоких сапожек. Это одеяние дразнило, манило и обещало гораздо больше, чем показывало.

Когда она услышала слабое скрежетание, рот ее напрягся, и она с высокомерием наездника взмахнула хлыстом.

— Не смей ни к чему прикасаться, раб, — крикнула она и ударила хлыстом по запястью.

На месте удара тут же появился и распух след от хлыста. А ведь это был самый мягкий хлыст. Он вздрогнул от боли и положил механическую игрушку на место, пав перед ней на колени. В этот момент глаза его сверкали.

— Прошу пощады, госпожа! Она слегка ударила его по лицу, так рассчитав удар, чтобы не задеть глаза и не оставить заметного следа.

— Я не принимаю твоих извинений, раб! Ты должен быть наказан. Раздевайся! Ты будешь нагим, как все твари!

Он подчинился. Его пальцы неуклюже расстегивали и стягивали одежду с мускулистого тела. Обнаженный, он распростерся перед ней на полу. Она с чудовищной яростью обрушила удар хлыста на его спину. Он захрипел и поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Его зрачки стали огромными.

Она зашла слишком далеко и двигалась вперед слишком быстро. Это была самая трудная часть — сдержать себя в тот момент, когда она увеличивала силу удара и его болезненные ощущения. Если она будет действовать слишком быстро, то потеряет не только его, но и многое другое. Она вновь ударила хлыстом, но на этот раз гораздо слабее. Он расслабленно зарычал от удовольствия. Теперь размеренно и осторожно, как художник, пишущий портрет, она начала наносить удары по всему телу. Она следила за его реакцией и соотносила с ней свою силу.

Она оскорбляла его, осыпая самыми ужасными и непристойными ругательствами, которые только могла вспомнить. Это еще больше возбуждало его. Когда она поняла, что возможности мягкого хлыста исчерпаны, то взяла более жесткий, от которого кожа начинала кровоточить при каждом ударе. Он начал вздрагивать в такт ударам, спокойно перенося то, что еще совсем недавно казалось слишком болезненным. Теперь наконец-то она была свободна. Она могла наброситься на него со всей яростью, на которую была способна. Еще немного, и она потеряет человеческий образ. Его стоны становились все громче и громче, наполняя комнату. Его тело начало содрогаться в экстазе. Наконец все было кончено. Он лежал, распростертый на овечьей шкуре. Кровь сочилась на белую шерсть. Его тело обмякло.

— Вы восхитительны, госпожа! — прошептал он, тяжело дыша. — Восхитительны!

Она повернулась и выбежала из комнаты, чувствуя непреодолимое отвращение к себе самой.