Тамтамы до сих пор звучат - [60]

Проповеди шли на четырех африканских (фала, га, эве и тви) и английском языках. Все это сопровождалось необыкновенно оригинальной музыкой в ритмах румбы, самбо и других, мне незнакомых. Когда пастор рассказывал об аде, я смотрел на женщину с ребенком. Она слушала его с расширенными от ужаса глазами, в то время как маленький человечек спокойно спал у нее за спиной.

Давайте теперь вернемся к началу главы и вспомним изречение: «Я мыслю, значит существую», которое дало ей название.

Обе религии были в конце концов приняты в Африке и оказали влияние на мировоззрение и чувства ее народа, хотя восприняли их африканцы по-своему — многое было переосмыслено и изменено. Поэтому в Африке ходят сейчас в мечети и посещают церкви. Но при этом никто не забыл веры своих отцов. Около креста нередко можно увидеть фетиши предков; наряду с освещением парохода, автомобиля или плотины совершаются жертвоприношения и другие обряды.

Сто лет назад Африка принадлежала французам, англичанам, немцам, мировоззрение которых не могло не оказать влияния на континент и которые в своей совокупности создали нечто общее. Они привнесли с собой оценку мира и его ценностей в той мере, в какой это было принято в XIX — начале XX века. Они привнесли бурные темпы вечно спешащей Европы с ее техникой, с ее высоким экономическим и промышленным потенциалом. И в то же время привнесли амбицию богатства и скорбь бедности. Все это было необычно для Африки. И законы, по которым мужчина мог иметь только одну жену и одну семью, и порядок, когда отец и мать точно знают число своих сыновей и дочерей и, учитывая материальные возможности семьи, даже прикидывают, сколько детей смогут иметь, и значение денег в жизни общества, и понятие собственности.

Нельзя, однако, сказать, что европейцы оказали только отрицательное влияние на Африку, хотя об этом сейчас предпочитают не говорить. Ведь Европа имела богатое классическое наследие, знакомиться с которым африканцы начали как в школах, так и на театральных подмостках, где они впервые познакомились с Шекспиром на своем родном языке. Присущие французам восторженность и вдохновение восприняла, например, современная поэзия революционных поэтов Африки. Французская традиционная революционность проявляется и сейчас в политике бывших французских колоний[21], а отвращение французов к расизму африканцы восприняли скорее, чем что-либо другое[22].

В Африке можно наблюдать и влияние английского консервативного мышления. Так, в бывших английских колониях до сих пор сохранилось левостороннее движение. Большое воздействие оказал консерватизм и на африканскую интеллигенцию.

Наступили 60-е годы XX века. Западная Африка в основном освободилась от колониальной зависимости. Один мой африканский приятель когда-то в шутку заметил, что Африка всему научилась у колонизаторов и даже тому, как от них избавиться. У французов с помощью революционных референдумов (Гвинея, 1958 год), у англичан — путем демократических выборов, в ходе которых победили кандидаты, стремящиеся к независимости, и потерпели поражение противники. Характерно, что этому не мешало даже то обстоятельство, что некоторые кандидаты находились в тюрьме. Англичане здесь вынуждены были считаться со сложившейся ситуацией, когда кандидат в депутаты прямо из тюрьмы направлялся в здание министерства. Подобные истории, ставшие легендарными, известны не только в Западной Африке. Португальцы, захватившие власть в Африке насилием, в ответ получили то же самое. Каждому по заслугам!

Мир был вынужден заново перетасовать свои политические карты. В новые столицы отправились европейские послы и дипломаты, пришлось говорить об экономическом и политическом соперничестве.

Иногда дипломатам приходится ломать головы над тем, что думает современная Африка. Лозунг «Африка пробуждается!» ныне уже устарел. Она давно пробудилась, и теперь нам следует проснуться, изменить свое отношение, по-новому смотреть на этот огромный континент.

О мыслях и мировоззрениях людей, которые действительно существуют, потому что думают, лучше всего можно сказать словами современного африканского поэта:

Не давай мне богатства, бог,

Я не хочу быть никем прославлен.

Дай мне на каждый день пути

Вольного ветра.

Дай то, что давно мне принадлежит:

Право говорить с каждым и

Думать обо всем,

Никогда не изменять себе,

Ни перед кем не склоняться.

А закончив бой, опустить мой щит

И призвать сердце мое туда,

Где предки мои и звезды.

Прежде чем перевернуть последнюю страницу

Прежде чем перевернуть последнюю страницу нашей книги, познакомимся еще с некоторыми эпизодами из жизни маленьких и историкам еще не известных народов.

В Тамалу (Северная Гана) приехал как-то врач из Чехословакии. К нему должна была приехать его семья. Врач еще не получил дома, автомобиля и не занял положенного ему места в клубе за кружкой пива…

Его очень хорошо встретили. И все это он получил, но позже…

Этот эпизод, с которым вы сейчас познакомитесь, врач рассказал уже в своем доме, в кругу семьи, со спокойной улыбкой человека, который полюбил страну, где живет и работает.

Как только он прибыл в Тамалу, сразу же стал приглядываться к городу, знакомиться с работой. Жил он один как перст, в гостинице на окраине Тамалы, там, где асфальтированная улица переходила в немощеные дороги африканской деревни. Чуть дальше, к центру, виднелись большие современные здания школ, учреждений, магазинов, напоминающих салоны на площадях городов «дикого Запада». Вечерами было скучно, делать нечего, и он отправился как-то в кино. Демонстрировался фильм с убийствами, смонтированный по обычным канонам такого типа фильмов. Когда кино кончилось, врач отправился домой в свою гостиницу на окраине. Он покинул освещенные улицы и пошел по длинной темной дороге туда, где видны были огоньки костров деревни и слышались звуки тамтамов. В темноте они показались врачу жутковатыми, он стал время от времени непроизвольно оглядываться. Тут он услышал шаги. За ним шли два незнакомых африканца. Врач пошел быстрее, африканцы также. Вскоре они догнали его и вежливо пожелали доброй ночи. Он ответил и внимательно оглядел незнакомцев. Улица была темна, до отеля еще далеко. Африканцы, как и доктор, были в кино и разговорились о фильме. Доктор отвечал вежливо, но фантазия его начала бурно работать: «Все это похоже на фильм, где было три убийства. И тут темень, никого нет, и никто не услышит, если я закричу». Беседа между тем продолжалась, речь зашла о Тамале, о его освещении, о качестве дорог, о прекрасной африканской природе. Время шло, врачу оставалось только завернуть за угол, чтобы увидеть освещенную веранду гостиницы. «Или они сейчас на меня нападут, или не нападут совсем», — подумал врач, вежливо отвечая на вопросы спутников о его семье, жене, детях там, в Европе. Африканцы спокойно дошли с ним до веранды и попрощались, пожелав всего хорошего. Врач никак не мог понять, что произошло. Он вернулся, догнал своих спутников и поинтересовался, почему они прошли с ним всю эту длинную темную улицу, хотя сами сказали, что живут совсем в другой стороне.