Тамтамы до сих пор звучат - [52]

Маленькие и большие селения с круглыми хижинами, собравшиеся вокруг желтого пляжа, на который налетает атлантический прибой. Лов рыбы — главное занятие всей деревни, дающее хлеб насущный. Не так просто на маленьких узеньких лодчонках пересечь полосу бурлящего прибоя и раскинуть сети, которые море стремится вобрать в свою пучину с не меньшей силой, чем прибой тянет саму лодку. Нелегко вытащить на берег сеть или втянуть ее в лодку за просмоленные канаты.

Рыболовство здесь — прежде всего наблюдение за нравом моря перед ловом и после него. Такие племена, как га, аканы и эве в Гане и Того и небольшие лагунные племена, разбросанные по побережью Западной Африки и занимающиеся рыболовством, проводят с весьма давних времен самые различные метеорологические и океанографические наблюдения, что делает их по-настоящему глубокими и интересными.

Знание моря отражают и различные традиционные мифы. Трудно достается хлеб рыбакам, но море дает его постоянно. Поэтому жизнь в рыболовецких селениях везде одинакова и остается той же, что была здесь и сто лет назад. Этому способствует еще и то обстоятельство, что в некоторых селениях на побережье и в лагунах живут племена, которые по своему языку значительно отличаются от народов, их окружающих. На этнографической карте Африки жилища рыбаков выглядят маленькими точками. Часто целое племя здесь составляют жители одного большого или нескольких маленьких селений.

Можно поэтому говорить о каких-то народах, переселившихся на побережье из центральных областей, отступивших сюда под гнетом крупных племенных объединений. Когда уходить стало уже некуда, они остановились на берегу и остались тут навсегда, основав небольшие деревни и поселки, раскинувшиеся по побережью и попавшие в вечную зависимость от моря.

Лингвисты считают их, как и жителей небольших языковых островков в горах на границе Того и Ганы, остаточными племенами.

Однажды я посетил такое селение на берегу Атлантики. Какого ученого-лингвиста не заинтересовал бы язык и жизнь народа, от которого осталось всего лишь несколько сотен человек!

Мы ехали на машине по асфальтированной дороге вдоль побережья Гвинейского залива. С левой стороны тянулись пальмовые рощи и полоса пляжа, за ними виднелось море, кое-где попадались лагуны. По правой стороне раскинулись прибрежные холмы, поросшие кустарником, и равнина между ними. Неожиданно мой приятель, сидевший за рулем, улыбнулся и сказал:

— Ну, скоро будем на месте!

Я повернул голову и замер от восхищения: справа на пригорке стояло прекрасное здание, такое, какого я еще никогда не видел в Африке. Это был дворец из стекла и металла, прекрасно продуманный, в стиле современной тропической архитектуры. Вернее сказать — целый ансамбль зданий, построенный несколько лет назад. Напрасно я пытался соединить в своем представлении это здание-модерн с рыбацкой деревушкой вымирающего племени.

Мой друг объяснил:

— Вы видите новую школу-интернат, построенную совсем недавно, а слева сейчас будет деревня, как раз та, куда мы едем.

Машина еще раз повернула налево, скрипнули тормоза, и мы остановились. Деревни не было видно, только несколько домиков — вернее, круглых хижин. Но вот появился первый житель — ничем не примечательный мужчина в пробковом шлеме. Попытку сфотографировать его мужчина пресек немедленно.

— Вы на территории нашего племени. Здесь запрещено снимать!

Лишь через некоторое время я понял, что иностранные журналисты частенько приезжали сюда фотографировать деревню, выдавая потом свои снимки за изображение типичных архитектурных достопримечательностей страны.

Из последующего разговора стало ясно, что перед нами какой-то начальник — не то инспектор, не то чиновник, который должен был инспектировать деревни на побережье. В его функции входило наблюдение за тем, чтобы рыбаков никто не обманывал. Он обязан был также предупреждать любые инциденты, которые могли возникнуть при столкновении местных племен с современным миром. Происходил чиновник из другого большого племени, закончил среднюю школу и хорошо говорил по-английски и по-французски. Короче говоря, он оказался человеком, который был нам совершенно необходим. Жизнь чиновника, по его словам, нелегкая, думаю, что таковой она осталась и по сей день. Жил он в маленьком городишке в двадцати километрах от этих мест. «На работу» чиновник ездил на мотороллере, который стоял сейчас прислоненный к изображению одного из богов племени.

Связь рыбацкой деревни такого рода с внешним миром не такая уж простая вещь, как может показаться на первый взгляд. В прошлом тут перебывало довольно много различных торговцев, чаще всего обманщиков, да и журналистов, гоняющихся за сенсациями.

— Есть у нас и другие заботы, — сказал страж закона. — Вот, например, с этими барабанами… Когда у жителей деревни большой улов, они долго барабанят, потом танцуют, веселятся и воспевают удачу. Это, конечно, бывает не так уж часто. Ловить рыбу при этом приливе — не просто! Вся беда в том, что я не могу караулить здесь всю ночь, а как только уезжаю, так и начинается… Так танцуют, так барабанят, что земля трясется во всей округе!