Тамерлан - [24]

Походы на Моголистан

Весной 1373 года в трансоксианском эмирате, похоже, наступил мир. Все было спокойно; по меньшей мере настолько, насколько можно было этого желать. Народ трудился, отдыхал и, как говорится, дышал полной грудью. Казалось, думать о войне Тимура ничто не понуждало. Можно было бы сказать, что он готовился к царствованию в мире и процветании. Он восстановил порядок без каких-либо из ряда вон выходящих мер и даже с редкой сдержанностью. Но вдруг, посреди зимы, в январе-феврале 1375 года, у Тимура возникла идея совершить третий поход на Моголистан. Зачем? Сие не ведомо никому. Известно, что он любил воевать в зимний период. Возможно также, что его разведчики уведомили его о готовившемся набеге этих невыносимых монголов.

Собранное в Сайраме войско, очевидно, направилось в район Таласа, а затем в сторону Токмака, к истокам Чу. Холода стояли страшные, условия жизни воинов были ужасными. Камараддин был неуловим. «Куда теперь заведут нас поиски?» — все еще спрашивали себя воины, когда по чистой случайности Джахангир, обнаружив противника северо-западнее Иссык-Куля, вступил с ним в бой и рассеял его армию. Тимур посчитал это наказание достаточным. Он соединился брачным союзом с одной из ханских дочерей по имени Дильшад-Ака и, добросовестно опустошив земли своего нового тестя, ушел в Северную Кашгарию, современный Синьцзян, или Китайский Туркестан. Домой он возвращался через Узкент, Ходжент и Фергану. [62]

Не успел Великий эмир вернуться в Самарканд, как выяснилось, что Камараддин не только не утратил боеспособности, как думалось Тимуру, но, собрав своих людей, пустился в погоню и, войдя в Фергану, овладел Андижаном, ее стратегической базой. Разъяренный Тамерлан немедленно выступил ему навстречу; однако поспешность, с какой он рвался с ним схватиться, увы, оказалась напрасной. Пришлось снаряжать четвертый поход. Камараддин скрывался неведомо где. Утомленный погоней, Великий эмир поднялся на Узкент, хребет Тянь-Шаня, «Небесной Горы». Там на одном из узких и труднодоступных перевалов монголы вдруг атаковали Тимура, который остался жив только благодаря своей отваге и отличному владению копьем, булавой, саблей и арканом.

Решил ли Великий эмир после той схватки, что идти далее невозможно? Понес ли он слишком тяжелые потери? Получил ли он тревожные сообщения из Самарканда? Рассказывают только, что ему привиделся один из тех вещих снов, которым он повиновался всегда. В тот раз ему приснилось, что его первенец находится при смерти. Тимур снялся с лагеря и форсированным маршем прибыл в Самарканд, где нашел Джахангира мертвым. Тимура охватило глубокое отчаяние, как происходило всякий раз, когда страдал или покидал Подлунную какой-нибудь дорогой для этого безжалостного завоевателя человек.

По истечении траурного срока Тимур отправился воевать в Моголистан в пятый раз. Принес ли нажитый опыт какие-нибудь плоды? Во всяком случае в этот раз Камараддин был очень скоро настигнут и принужден вступить в сражение западнее Иссык-Куля. Великий эмир, конечно, одержал победу, но относительную и не вполне решающую. Моголистан завоеван не был и побежденным себя не признал (действительно, покоренным он не будет никогда). Минуло какое-то время, и монголы вернулись. Тимуру же пришлось водить карательные экспедиции и в 1383 году, и в 1389–1390 годах, и в 1400 году, после чего порядком ослабленные монголы очистили Трансоксиану и оставили его правителя в покое на несколько лет.

Все эти кампании заметно укрепили авторитет Великого эмира. Ситуация изменилась коренным образом: впредь уже не монголы-захватчики вторгались в пределы Заоксия, а сама Трансоксиана ходила войной на Моголистан. Сила и процветание Тамерлановой державы делали ее чрезвычайно привлекательной для тех, кто искал себе прибежище и которые во множестве устремились в нее. Эмиграционный поток, в 60-х годах XIV столетия увлекший трансоксианцев в Хорасан, с этого времени пошел в обратном направлении, что являлось очевидным фактом признания могущества Великого эмира, и не случайно в Самарканде объявился малик Мухаммед, второй сын гератского владыки, коего прогнал в Серахс собственный брат, что заставило его сначала искать приют в сербадарской «республике». Точно так же (до или после него, но не позднее 1376 года) прибыл в столицу Тамерлана один из его главных сподвижников по имени Мухаммед-и Султан-шах, которому судьбой была уготована блестящая карьера в Тимуровой армии. [63]

Появление Тохтамыша

В 1376 году, когда Тимур отдыхал от своих тяжких трудов, при его дворе появился Тохтамыш, личность весьма незаурядная, по прямой линии происходившая от ханов Золотой Орды. В жизни Великого эмира ему была предназначена роль первого плана.

Тохтамыш имел прекрасный рост и, как станет известно впоследствии, вопреки наговорам недоброжелателей, являлся человеком отважным, умным, энергичным, справедливым и если не гениальным, то по меньшей мере талантливым. То был один из родственников Урус-хана (ок. 1361–1377), правителя Кок-Орды, шестой наследник хана Орды на землях удела Джучи (Золотой Орды, или Кипчакского улуса), приблизительно соответствовавшего территории современного Казахстана; некоторые считали Тохтамыша его племянником, иные — одним (то ли близким, то ли далеким) из его двоюродных братьев. Он претендовал было на правление Ордой, но, изгнанный Урусом, пришел искать убежище в Самарканде.