Тамерлан - [23]

Кампании 1371–1373 годов

Итак, караунасская армия, сформированная главным образом из тюркских воинов, когда-то состоявших на службе у Казагана, а потом у его внука, эмира Хусейна, перед началом зимы совершила превентивный поход на Моголистан. Напомним, Ильяс-хан к тому времени уже был убит, а его улус унаследовал Камараддин, вождь многочисленного племени дуглатов.

Воинственные по природе, монголы считали своей собственностью дважды завоеванную ими во времена Тимуровой молодости Трансоксиану. Теперь надлежало их могущество ослабить. Ничего более трудного, как эти походы на северо-восток, никогда не оказывавшиеся окончательными, для Тимуридов не было, поскольку враг, следуя тысячелетней тактике номадов, отступив перед вторгшимися полками, вдруг окружал их, наносил внезапные удары, увлекал все далее от баз, отказываясь вступать в решительное сражение, что принуждало повторять набеги на них не менее пяти раз.

Нигде не встретив упорного сопротивления, Тимур миновал Иссык-Куль и вступил на земли, окружающие нынешнюю Алма-Ату, где спешно заключил мир, чтобы уже весной возвратиться в Самарканд. В начале 1372 года, собрав войска в Ташкенте, он вновь отправился в Центральную Азию, откуда вернулся летом. На сей раз он напал на монголов неподалеку от населенного пункта, называемого в источниках Танки (вернее было бы: Янги), то есть вблизи Таласа, нынешнего Джамбула. Говорят, что враг был опрокинут и что трансоксианцам досталась добыча весьма богатая. Эта операция, разумеется, ничего решающего в себе не несла, но дала Тимуру определенную передышку, необходимую для улаживания других дел. Прежде всего он должен был подавить заговор, подготовленный кое-кем из крупных владетелей, принимавших участие в походе на Моголистан, среди которых находились бывшие смутьяны, такие, как термезец Сайд Абдул Ма’али и Зинда-Хашам. Единственной жертвой весьма умеренных репрессий стал сей последний, до того случая дважды прощенный; его бросили в темницу, где он и умер.

Используя как предлог беспорядки, имевшие место перед приходом Тимура, хорезмшах отнял у джагатаидского хана два города: Хиву и Кят (Шах-Аббас-Вали). Начиная с 1371 года Тамерлан тщетно требовал от Хусейна Суфи их ему вернуть. Значит, надлежало их отнять. Хорезм (или Хорезмия, как называет этот край классическая литература) представлял собой часть Трансоксианы, ее лучшее украшение. Амударья, или Окс античных времен, чьи возделанные низины ограничивали Трансоксиану с юга, миновав узкую горловину (Львиную пасть, Дахен-и Шир), в месте впадения в Арал растекалась по землям дельты, изрезанной протоками и оросительными каналами и такой же плодородной, как дельта Нила; по землям, которым была ведома высокоразвитая цивилизация. [60]

Будучи городом глубоко исламизированным и, можно сказать, полностью тюркизированным, Хорезм, многогранное искусство которого имело влияние на всю Восточную Европу, а также представлявший собой центральный узел европейско-азиатской торговли, стал родиной величайшего ученого мусульманского мира аль-Бируни, великого математика IX века аль-Хорезми; а великий шейх Наджеддин Кубр встретил в его стенах свой последний час (1220). Незадолго до Чингисова нашествия Хорезм являлся средоточием обширной страны, занимавшей весь Иран во времена правления тюркской династии хорезмшахов, возглавлявших государство с конца XII по начало XIII столетия, до того как в 1221 году его разрушил Чингисхан. Поднялся он быстро. Как можно прочитать у Ибн Баттуты, его столица, Ургенч, был «самым густонаселенным и самым прекрасным из всех городов», когда-либо виденных знаменитым путешественником. Прожив сто сорок лет под пятой джагатайских монгольских ханов (Золотой Орды), он отделился от них вскоре после 1360 года благодаря усилиям своей собственной династии тюрко-монгольских корней.

Тимур начал военные действия в конце 1372 года, сразу по прибытии гератского посольства. Упоминающие о нем тексты говорят лишь о вручении даров; но не вызывает сомнения то, что речь шла и о делах политических. Великому эмиру определенно хотелось иметь уверенность в том, что его нападение на государство, во многих отношениях являвшееся одним из светочей мусульманской цивилизации, не вызовет чрезмерного недовольства у Герата, еще одного очень мусульманского государства; или как минимум уверенность в том, что Герат не станет ему препятствовать. Сразу по окончании переговоров он назначил своего верного Чаку-барласа на пост губернатора восточных владений: Кундуза и Кабула, — в чем проявилось его желание получить дополнительные средства для противостояния Хорезму, а также незаметно вести наблюдение за действиями Термеза, Балха и Шибаргана, где совсем недавно было покончено с мятежом. [61]

Поход был стремительным и сокрушительным. Тимуровы полки обложили Ургенч. Хусейн Суфи умер скорее всего во время этих боевых действий. Его сын Юсуф с испугу запросил мира и, получив его, отдал спорные города. В начале 1373 года, после ухода Тимура, он, спохватившись, попытался их отвоевать. Великий эмир незамедлительно (в феврале-марте) двинул на него армию, обратил его в бегство и загнал в «волчью яму». Однако сказочная красота его дочери Хан-заде, а вернее Севин-бек, внучки золотоордынекого хана Узбека, Юсуфа спасла. Тимуру страстно захотелось на ней женить своего сына Джахангира, и он попросил ее руки. Сделка была заключена. В сопровождении почетного эскорта принцесса была доставлена в Самарканд, где ей была устроена встреча, какой редко удостаиваются королевы. Свадьба была неслыханно пышной.