Тамада - [59]

Вид у мельницы был плачевный: на дамбу хлынули потоки воды, прорвали ее, смели желоба, мельница на половину затоплена.

На берег высыпал весь аул. Жамилят металась от одного к другому: «Что с отцом? Кто видел его? Где?» За мельницей из воды баграми вытащили человека. Жамилят бросилась туда.

— В воде захлебнулся...

— Еще дышит...

— Голова разбита...

Жамилят бросилась к распластанному на берегу телу:

— Отец!

Какой-то парень склонился над ним и делал искусственное дыхание.

— Он дышит, дышит, — повторял кто-то успокаивающе позади Жамилят.

— В машину! — приказала она. — Скорее! В больницу.

В машине отец пришел в себя. Из ссадины на виске струилась кровь. Жамилят приложила свой платок, придерживая голову отца и стараясь пригнуть ее к открытому окну кабины, чтобы в лицо бил встречный ветер.

— Ничего особенно страшного, — сказал врач, помогая старику вылезти из машины. — Не беспокойтесь, Жамилят Хамитовна.

Жамилят уселась рядом с шофером.

— К мосту!

А в глазах мерещилась детская люлька на гребне волн.

Вода шла поверх каменного моста, как бы подпиливала его с обеих сторон. Два дома по ту сторону реки уже были разрушены.

— Жертв нет? — спросила Жамилят у парня, который рискнул перейти мост с той стороны.

— Нет. Но имущество спасти не успели.

— Имущество — дело наживное.

Кто-то с криком бросился к мосту, вознамерясь перейти его, но его не пустили.

— Что, с ума сошел? Или жить надоело? Говорят же тебе, жертв нет. Зачем же ты-то в воду лезешь?!

Вдруг один конец моста рухнул в воду, а за ним с грохотом и другой. Мост исчез. Не один десяток лет служил он аулу. И вот теперь его нет, а аул разрезан на две половины.

К Жамилят подбежал подросток лет четырнадцати и, выпалил:

— Жамилят Хамитовна, тебя председатель сельсовета зовет!

— А где он?

— Вон там, — паренек показал рукой в сторону каменного забора, возле которого толпились люди.

Жамилят подошла.

— Хорошо, что ты тут, — сказал председатель сельсовета Оюс Кульбаев, высокий, плотный человек, в черной бурке и черной папахе, когда увидал Жамилят. — Надо немедленно организовать людей. Никакой пользы от суетливой беготни не будет. Река бунтует, от нее можно ждать всяческих каверз. На том берегу она снесла два дома. Но если на этом берегу она смоет дамбы, под угрозой окажется целый квартал. Уже звонили в райцентр. Оттуда обещали помочь. Скоро прибудут машины, люди. Но до их приезда надо кое-что успеть сделать самим. Надо свезти сода все сапетки[24], какие есть в колхозе и у колхозников, пригнать трактора и машины... Надо торопиться. Через полчаса темнеть начнет. Надо торопиться!

Вскоре дамбы, сдерживающие реку, стали похожи на муравейники: отовсюду стекались автомашины, тракторы, спешили люди с лопатами, ломами.

Битва с рекой была трудной.

То в одном, то в другом месте она подмывала дамбы. В угрожающие прорывом места укладывались сапетки, заполненные камнями, рубили растущие неподалеку тополя, ольху, иву, укладывали деревья вдоль берега, сыпали на них камни. Усталые, насквозь промокшие люди работали до полуночи, когда наконец река поняла, что ей не сладить с упорством человека. Рыча и огрызаясь, она бросилась на желтые скалы, но те молча приняли ее удары, им была не страшна ее ярость.

К Жамилят подошел Харун.

— Как отец?

— Уже дома. Не опасно.

— Что теперь творится на пастбищах? — озадаченно проговорил он. — С ними никакой связи. Думаю, там не легче, чем нам досталось. Я видел, по реке плыли бараньи туши.

Перед сном Жамилят долго не могла согреться. В глазах бушевала река, несущая бревна, утварь, торчащие вверх корнями деревья. И... детскую люльку на гребне волны...

Сон был тягостный, страшный, то же кошмарное продолжение дневных видений. И Жамилят по-детски обрадовалась, когда наконец, открыв глаза, увидела мать. Та стояла возле кровати и легонько подталкивала ее в спину, силясь разбудить.

— Мам, что случилось?

В окнах занималась заря.

— Жами, пришел Али. Ждет тебя. Ты должна куда-то с ним ехать.

Она быстро вскочила с кровати. «Что же еще случилось?» — думала она, одеваясь, и опять перед глазами всплыл весь вчерашний день.

— А как отец? — спросила суетившуюся у плиты мать.

— Ночью проснулся, постонал маленько и снова уснул. Пусть спит. Ему сейчас полезно — подольше поспать. Съешь чего-нибудь...

Но Жамилят отказалась от завтрака и, наскоро попрощавшись, уже сбегала по ступенькам крыльца...

6

После неудачного сватовства Али долгое время старался избегать Жамилят, боялся насмешек и уколов, но заместителю по животноводству трудно избежать встреч с председателем. А Жамилят ни разочка, ни словом не выдала, будто знает, что бывали у ней в доме сваты. «Замечательная, умная женщина, — думал про себя Али и опять смотрел на нее словно иными глазами. — Вот тебе и слабая да беззащитная, как думали мы, мужчины, а она и не нуждается в нашей защите, сама кого угодно защитит». Али чувствовал, что чего-то недопонимает, не может схватить истину, но почему?.. «Может, это за войну они такими стали, самостоятельными. Вон ведь как на собрании честила нас, мужиков, Тушох. Мы-то не так на фронте изменились, а они здесь, в тылу, лиха не меньше нас хлебнули. Вот и выходит, что не знаем мы наших женщин».