Там вдали, за рекой - [5]
- Это какой дом будет? - спросил паренек.
- Деревянный, - ответил Степан.
Санька наверху фыркнул. Паренек неодобрительно покосился на него и сказал Степану:
- Вижу, что не железный. Номер какой?
- Ну, шестнадцатый это номер, - снизошел Степан. - Кого надо?
- Зайченко надо... - вздохнул паренек. - Ивана Емельяновича.
Санька присвистнул и спустился на нижнюю ступеньку лестницы. Степан с интересом поглядел на паренька.
- Он тебе кто? - спросил Степан.
- Дядя он нам, - не сразу ответил паренек. - Пройти к нему как?
- А нет его дома! - сообщил Санька. - Ни его, ни тети Кати.
- Оказия... - Паренек почесал затылок под треухом. - Стало быть, ждать надо.
Поставил чемодан подальше от Степана, уселся на крыльцо и опять длинно вздохнул.
Степан усмехнулся и сказал:
- Чего вздыхаешь, как пономарь?
Паренек промолчал и подвинул чемодан к себе поближе.
Из барака вышла Глаша, посмотрела сверху на треух, смешливо втянула голову в плечи и, присев рядом со Степаном, протянула ему клочок газеты со щепоткой махорки.
- Откуда?! - обрадовался Степан. - Ты разве куришь, Глаха?
Глаша смотрела, как он жадно нюхает махорку, бережно разравнивает ее на обрывке газеты, мусолит языком самокрутку, потом только сказала:
- Курю. Давно уже...
Паренек в треухе плюнул.
- Ты что? - удивился Степан.
- Девка - и курит!.. - уничтожающе посмотрел на Глашу паренек. Срам!
- Тебя не спросили! - с вызовом ответила Глаша. - Деревня!
- Но, но! - басом вдруг пригрозил паренек. - Полегче!..
- Не нокай! - Глаша поднялась с места. - Не запряг!
Она стояла перед пареньком, чуть согнув в локтях длинные руки и сжав их в кулаки, спина сгорбилась, в глазах загорелись рыжие огоньки.
- Ишь выгнулась... - Паренек в треухе сгреб свой чемодан и отошел в сторону. - Кошка дикая!
Глаша особой походочкой, будто пританцовывая, прошлась перед пареньком и опять уселась рядом со Степаном. Степан улыбался и попыхивал самокруткой.
Была бы такой всегда - и никаких осложнений в жизни. А то напустит туману! То ли от нее бежать, то ли к ней. Он передал самокрутку Саньке и повернулся к пареньку:
- Как там у вас в деревне?
- Обыкновенно... - ответил паренек, опасливо косясь на Глашу. - Хлеб убирать некому.
- Я тебя не про хлеб спрашиваю, - поморщился Степан. - Как насчет текущего момента? Разобрались, что к чему?
- Разбираемся помаленьку... - не очень уверенно сказал паренек и присел на крыльцо.
- Молодежь как? Союзы есть? - важничал Степан.
- Собирались парни... Да их мужички разогнали за то, что они попа на сцене представляли.
- Ну, а сам ты? - допытывался Степан.
- Нам это ни к чему, - равнодушно сказал паренек. - Баловство одно.
- Так... - тяжело посмотрел на него Степан и отвернулся.
Паренек помолчал и спросил:
- Слышь, друг... Может, знаешь, где дяди Ивана жена? Я бы сходил...
Степан не ответил. Паренек с надеждой обернулся к Саньке, но тот со скучающим видом смотрел мимо. К Глаше обратиться паренек не решился, опять шумно вздохнул, пощелкал замками, не поднимая крышки, пошарил в чемодане, вытащил краюху хлеба, завернутое в чистую тряпочку сало, желтые огурцы. Разложил на крышке чемодана и принялся за еду.
Ел он не торопясь, отрезал ножом пластины сала, укладывал на хлеб, долго жевал, потом с хрустом откусывал огурец и опять принимался за сало. Санька тоскливо смотрел в сторону и сглатывал слюну. Степан сидел не оборачиваясь и насвистывал что-то сквозь зубы, все злей и громче. Глаша ушла в конец двора и села там на козлы для дров у кучи прогнивших опилок.
Когда паренек особенно громко захрустел огурцом, Степан встал:
- Тебе что здесь, трактир?
- А чего? - поднял голову паренек.
- Ничего! - Степан вынул руки из карманов. - Собирай свою торбу и давай двигай отсюда!
- Это куда же? - поморгал белесыми ресницами паренек.
- На все четыре!
Паренек набычил шею и буркнул:
- Не пойду.
- Не пойдешь? - удивился Степан.
- Не пойду, - упрямо повторил паренек.
- Посмотрим! - шагнул к нему Степан.
- Чего прицепился? - Паренек чуть отступил.
- Идешь или нет? - примеривался для удара Степан. - Последний раз спрашиваю.
- Сказал - не пойду, и все разговоры!
- Ну, держись, деревня!..
Степан отпихнул ногой чемодан и двинулся на паренька. Из чемодана вывалились две сатиновые рубашки, серые колючие носки, вышитое петухами полотенце и гипсовая кошка-копилка с отбитым носом.
- Ну чего ты? Чего ты?.. - растерянно повторял паренек, собирал вещи, совал в чемодан и, прикрывая локтем голову, поглядывал снизу на Степана. Тот стоял и ждал, когда поднимется этот деревенский барахольщик, чтобы в честной драке показать ему, что почем у них в городе. Паренек повертел в руках треснувшую пополам копилку, кинул ее на землю и встал. Степан размахнулся, но паренек пригнул голову и боднул его в грудь. Степан не удержался на ногах, упал, тут же вскочил и кинулся на паренька.
Предупреждающе свистнул Санька - в воротах показалась тетя Катя, - но удержать Степана было уже невозможно, паренек пятился под его ударами, закрывал лицо руками и поматывал головой, как медведь.
- Степан! - бежала к дерущимся тетя Катя. - Перестань сейчас же! Кому говорят?
В сборник вошли повести «Объявлен в розыск», «Старший уполномоченный», «Кто вы, Джордж Коллинз?» и другие произведения, рассказывающие о деятельности органов ЧК, милиции и прокуратуры в различные годы Советской власти.
Повесть о жизни школьников в пионерском лагере, о том, как пионервожатый сумел переключить внимание мальчишек на романтику сегодняшнего дня. Ребята с увлечением включились в военно-пионерскую игру, восстановили партизанскую землянку в лесу и создали музей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник Ю. Принцева вошли пьесы, которые неоднократно ставились в театрах и сыграли определенную роль в развитии советской драматургии 1950—1960-х годов. Самые значительные и интересные пьесы посвящены Аркадию Гайдару («Всадник, скачущий впереди») и Николаю Островскому («Девятая симфония»). Они определяют основную тональность книги, ее героический и романтический пафос. К историко-революционным относится и пьеса «На улице Счастливой» — о рождении первой комсомольской ячейки за Нарвской заставой в 1918—1919 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».